Между Сциллой и Харибдой

Слушают с сыновьей почтительностью – «Нью-Васюки», да и только. До чего же наивен и доверчив здешний электорат, не перестаю удивляться.

– А там глядишь и международная общественность заценит, – снижаю голос до шёпота, – учредив Нобелевскую премию в области сельского хозяйства и наградив ею… Хм, гкхм… Самых достойных!

Люди, в принципе достаточно образованные и грамотные. Но никто из них и подумать не мог, что я жулик. Жулик деньги вымогает, а я наоборот – предлагаю.

Поэтому энтузиазмом их заразить удалось сравнительно легко – по крайней мере четверых из пяти.

Трое из них не считая «фанатика», действительно – ищущие куда приткнуться вермикологи. А кому нужны в наше «интересное» время специалисты по беспозвоночным?

Четвёртый – пожилой, хозяйственный, тёртый жизнью мужичок – от жизненной безнадёги решившийся на авантюру. Он наспех прочитал пару книжек про червей, вызубрил с десяток терминов и, выдал себя за вермиколога – в надежде получить «высокооплачиваемую» работу.

Прикинув хрен к носу, я решил: такой – в любом случае не помешает «в хозяйстве».

Пятый «фрукт» был поинтересней: от двадцати пяти до тридцати лет, хоть и три дня небритое – но открытое, простодушное лицо, внешность – располагающая к доверию.

С этим я решил побеседовать-перетереть отдельно – «тет-а-тет», так сказать.

По образованию биолог или медик: так и сыпет латынью через слово – носа не подточишь (разве что недоучка, возможно), но по всему видно – тип тёртый и крученный жизнью.

Но, хотя как Кису Воробьянинова звали его Ипполитом – все замашки Остапа Бендера налицо и, даже туфли носит подобно тому – без носков на босу ногу. Решил видно выжать с меня всё, что выжмется – особо не нарушая закон и, мне же – «сделать ручкой».

Беседуя с ним, я как-то незаметно для себя перешёл на какой-то «остапо-бендеровский» язык, когда доподлинно убедился что передо мной обыкновенный – хотя и очень способный прохвост:

– …Вы дворянин? В каком полку служили?

– Я Вас не понимаю.

А, глазёнки то забегали…

– Это от отсутствия технических навыков – не будьте божьей коровой. Так Вы – вермиколог, говорите?

– Да, представьте себе, – не моргнув отвечает, – а Вы чем, извиняюсь, занимаетесь?

– Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.

Недоумевает:

– Не понимаю, зачем тогда Вам дождевые черви?

Глаза навыкат и по полтиннику каждый:

– Строгий секрет! Государственная тайна!

Тут, до него доходит, что я ему морочу голову и с возмущением:

– Что это значит?

Тут уж, вообще – диалог получился один в один по Ильфу и Петрову:

– Это значит, что вы отсталый человек.

– Почему?

– Потому что! Простите за пошлый вопрос: сколько у вас есть денег?

– Каких денег?

– Всяких. Включая серебро и медь.

Молчит, буравя меня взглядом насквозь.

– Я так понимаю: у Вас нет денег, нет ключей от квартиры – где деньги лежат, нет самой квартиры… И даже носков под туфлями у Вас нет!

Поджимает под себя ноги и теряя всякое показное хладнокровие:

– Что за тон Вы себе позволяете?

Повышаю голос:

– Вы пришли кинуть меня на бабки – решив, что повстречали простоватого лабуха – так, какого «тона» хотите? «Дипломатического», что ли?

Порывается встать:

– Тогда я пошёл…

Рявкаю:

– СИДЕТЬ!!! Теперь Вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.

– Что же я должен делать? – почти стонет под моим напором.

– Вы должны молчать. Иногда, для важности, надувайте щеки. Впрочем…

Посмотрев на часы, я:

– …Кажется, наступил психологический момент для ужина! В Берлине есть очень странный обычай: там едят так поздно, что нельзя понять, что это – ранний ужин или поздний обед. Вы не откажитесь составить мне компанию, Ипполит Степанович?

Он не отказался.

Во время ужина в нэпмановском ресторане среднего уровня, когда я не торопясь рассказывал про свой «червивый» бизнес-план более подробно – чем, остальным «ботаникам». Особенно той его части, что касается классической формулы политэкономии – «товар-деньги-товар». Отчётливо вижу – Ипполит Степанович постепенно становится подхалимом. После введения в курс дела, последовало предложение – от которого тот не в силах был отказаться:

– А вообще-то, мне нужен… Как бы это Вам сказать…?

Смотрит понятливо и глаза его приобретают голубоватый «жандармский» оттенок:

– «Офицер по особым поручениям»?

– Абсолютно верно! Мне нужно доверенное лицо для выполнения некоторых особо… Ээээ…

– Деликатных поручений?

– И таких тоже. Деликатных, щекотливых и всех прочих. Эта экспедиция за маньчжурскими червями будет первой – потом… Впрочем, не будем забегать слишком далеко вперёд.

Он расплывается в приязнейшей из самых приязнейших улыбок, улыбке:

– Вы обратились как раз к нужному человеку. Я согласен!

Достаю лопатник и разгрузив его ровно на сто рублей:

– «Согласие» есть продукт при полном непротивлении сторон, Ипполит Степанович! Вот Вам небольшой авансес, так сказать – для приведения себя в товарный вид. Носки купите, побрейтесь и постарайтесь на сдачу сходить в баню.

Он схватился за пачку купюр, а я задержав передачу денежных знаков, напоследок говорю ему: