Между Сциллой и Харибдой

За лето 1924 года, педагогический коллектив ульяновских учебных заведений – увеличился, как бы не в двое. В конце сентября, как раз к началу нового учебного года, в Ульяновской школе второй ступени появился учитель немецкого языка – Борщёв Яков Александрович. Вскоре он близко сошёлся, а затем расписался с первой профессиональной актрисой «Театра рабочей молодёжи» – Ниной Николаевной Руслановой. Молодая семья поселилась в одном из ульяновских домиков в новом Ильичевском микрорайоне и стала «жить поживать да добро наживать».

– Товарищи! – как-то спустя месяц построив вагнеровцев, я толкнул перед ними краткую речь, – в ближайшем будущем весьма вероятны зарубежные командировки за оборудованием. Поэтому вам надо обязательно знать язык вероятного против… Хм, гкхм…

Прокашлявшись, я закончил:

– …Язык вероятного торгового партнёра. От вас требуется – хотя бы заучить наизусть пару сотен самых ходовых немецких слов и уметь их друг с другом связывать.

Новый «шкраб» был замечательным педагогом, с удовольствием возился с обеими «футбольными» командами Саньки да Ваньки, называвших его по-простецки «Товарищ Яша», на полставки преподавал в «Полицейской академии» язык наших заклятых торговых партнёров, посещал тактические занятия «Спецназа» и, после них – иногда давал непрошенные, но полезные советы…

Одно меня напрягало: Яков Александрович – был «несколько» не сдержан в питие и в таком состоянии излишне болтлив!

С момента своего «попадалова», я не раз и даже – не десять раз, повторял:

– Да где бы, сцуко, взять такое лекарство – чтоб закодировать вас всех, нах?!

Позже, такое лекарство от алкоголизма нашлось, а пока после серьёзного мужского разговора на повышенных тонах – я приставил к Борщёву трёх «адъютантов» из мишкиной агентуры, чтоб по очереди за ним присматривали и не давали болтать лишнего на людях.

* * *

На специально сооружённом железнодорожном тупичке поставили один списанный пассажирский вагон и два товарных – открытую платформу и «столыпинскую» теплушку. Рядом – муляж станционного здания со складом. Здесь отрабатывали тактические задачи по сопровождению и защите грузов.

Но только!

– Овладев навыками нападения на охраняемые объекты, – моими словами, – вы сможете понять психологию преступников и успешнее им противостоять.

На тактическом поле построили несколько муляжей зданий и сооружений и, тоже – учились оборонять их и…

И захватывать!

Оставшись с глазу на глаз, испытывающее заглядывая мне в глаза, Васильцев как-то в самом начале занятий, спросил:

– Для чего всё это? Только лишь для сопровождения грузов?

А в глазах читалось прямым, открытым текстом: «А не контра ли ты, часом, мил человек?!».

– Конечно, это всего лишь для сопровождения грузов по железной дороге, – отвечаю с вызовом, – а Вы, Александр Алексеевич – думаете для чего?

Тот, ничего не ответив, отвёл глаза…

Усмехнувшись, я добавил:

– Хочу сделать карьеру в ВОХРе – коль военная карьера не задалась… А если относиться к делу с холодком и не гонять курсантов в хвост и гриву – разве начальство оценит?

– Тоже верно, – подумав кивнул тот и процитировал, видать, своего «любимого» фельдфебеля по Имперской армии, – «подчинённый должен иметь среднее состояние между полной расслабленностью и крайней вздюченностью».

Больше у нас с ним разговоров на эту тему не было. Впрочем, платил я хорошо, бытовые условия предоставил – намного выше средних по стране и, побегать – отрабатывая весомую добавку к окладу в случае сдачи нормативов, никто из курсантов или их командиров – никогда не отказывался.

Впрочем, после первых же операций по сопровождению грузов – опасения Васильцева что я ввяжу его в какую-нибудь «неприятную» историю – связанную с политикой, отпали сами собой.

Бизнес, только бизнес и ничего кроме бизнеса!

* * *

Экипировка и вооружение отряда экспедиторов тоже за мой счёт.

Разумеется, я одел и обул «Спецназ» по последней моде: в «пролетарки» в берцы, но только – как в полевую форму для полевых занятий и при выезде на сопровождение. В строю же и «на параде» – уставная казённая красноармейская форма с соответствующими знаками различия.

К «пролетаркам» шли разгрузки с встроенными тонкими пластинами из качественной стали – уверенно держащими револьверную пулю с дистанции в восемь-десять метров. Конечно, хотя бы самая простейшая военная аптечка – недостижимая покамест роскошь, но я снабдил каждого бойца стерильным бинтом и жгутом.

При увольнении, у меня забрали мой «Наган» с которым я уже успел сродниться.

Чес слово, даже имея «неучтённый» ствол в кобуре скрытого ношения – стал чувствовать себя как голым!

К хорошему, привыкаешь быстро…

Ещё одна проблемка: невоенизированной охране не полагалось оружие военного образца. Однако, ничего не говорилось об охотничьем или гражданском – для покупки которого, даже специального разрешения не требовалось.