Между Тигром и Евфратом

Когда-то отрезок пути между Мосулом и Эрбилем составлял один из участков персидской «царской почты». Гонцы пришпоривали взмыленных лошадей, стремясь поскорее доставить срочные послания правителей сатрапам завоеванных Персией территорий. По свидетельству Геродота, «ни одно живое существо на земле не могло передвигаться так быстро, как гонцы персидских царей».

По этой же дороге проходили фаланги Александра Македонского, во времена Харуна ар-Рашида шли бесконечные караваны с драгоценными товарами в Багдад, а позже мчались косматые кони татаро-монголов.

Сейчас дорога покрыта асфальтом и снабжена обычными знаками, предупреждающими о крутых поворотах, подъемах и спусках. Лишь повторяющиеся через равные промежутки искусственного происхождения холмы, на которых прежде располагались сторожевые посты, выставлявшиеся теми, кто в тот или иной период владел данным районом, заставляют вспомнить о давно минувших временах.

Впервые по этому шоссе мне довелось проехать в марте 1969 года. На вершинах холмов виднелись огневые точки, сооруженные при помощи заполненных гравием четырехугольных бидонов из-под керосина. В амбразурах торчали стволы пулеметов. Въезды и выезды из придорожных населенных пунктов охранялись танками и бронетранспортерами. В кюветах валялись спирали проводов, упавших с подорванных телеграфных и телефонных столбов.

Словом, все как в прифронтовой зоне. Собственно говоря, это и была настоящая прифронтовая зона с ее тревожной жизнью, многочисленными патрулями и проверками документов на перекрестках. В то время на севере Ирака шли военные действия между правительственными войсками и пешмерга — отрядами курдского национального движения. Автомашинам разрешалось передвигаться только в дневное время и только колоннами, одиночки из городов не выпускались. Нашу колонну, направлявшуюся из Мосула в Эрбиль, возглавляли бронетранспортер и набитая до отказа солдатами грузовая машина, а замыкал ее грузовик с полицейскими, вооруженными пулеметами и автоматами.

Приблизительно на половине пути между этими городами начинаются курдские селения. Здесь уже часто попадаются местные жители в своей национальной одежде — мужчины в коротких куртках, просторных шароварах, подпоясанных широким матерчатым поясом, черно-белых или красно-белых (представители племени барзан) чалмах, женщины в разноцветных платьях с множеством блестящих украшений.

Эрбиль, вернее, его старая часть, занимавшая высокий плоский холм с покатыми склонами и окруженная крепостными стенами, виден за несколько километров.

Судьба древних городов сложилась по-разному. Одни, достигшие вершины богатства, славы и могущества, пали затем под ударами соперников и подверглись разрушению. О них человечеству напоминают легенды, эпиграфические материалы и, в лучшем случае, развалины. Другие, также ставшие жертвами вражеских нашествий, спустя многие десятилетия или столетия возрождались и иногда достигали еще большего расцвета, иногда же влачили жалкое существование и потом опять превращались в руины. В Эрбиле жизнь не прекращалась никогда. Точные сведения о том, кто и в каком столетии основал этот город, отсутствуют, однако известно, что еще в IX–VII веках до нашей эры Эрбиль наряду с Ашшуром, Ниневией и Калахом считался древним городом, в котором сохранялись храмы в честь богов царства Шумера и Аккада, возникшего в первой половине III тысячелетия до нашей эры. От Ашшура и Ниневии остались одни развалины — Эрбиль продолжает жить.

Археологи предполагают, что холм под старой частью города не был насыпан: в районе нет ни строительного камня, ни леса для обжига кирпича. Почти все строения, за исключением крупных культовых зданий и дворцов, сооружались из высушенных на солнце глиняных брусков. Стены и потолки делались очень толстыми, что обеспечивало прохладу в жару и тепло зимой.

Каждое лето дома, подвергавшиеся сильному воздействию осадков, приходилось ремонтировать. Для этого на крыши и стены наносились дополнительные слои глины. Поскольку отбросы вываливались прямо на улицы, поверхность последних постепенно повышалась, а чтобы дождевая вода и грязь не стекали в дома, на пол также накладывались все новые и новые глиняные слои. Когда же в конце концов эти непрочные строения разрушались, развалины не вывозились. Их разравнивали и превращали в фундаменты других строений.

Таким образом, город с. годами рос вверх сам по себе, на «собственных костях». Археологические работы, которые намечено провести здесь, возможно, дадут много интересных материалов по истории этого города, пережившего ассирийских, мидийских, персидских, греческих, парфянских, римских, монгольских и турецких правителей.