Межлуние

Торе прищурился, еще раз оценив их маскировку. Надо признать, все это действительно было похоже на правду. Они пришли к единогласному мнению, что роль вдовы ей подходила больше любой другой: темная одежда надежно скрывала синяки и ссадины, которые могли разрушить образ несчастной илинийки. Этим же можно было объяснить и ее немногословность, и наличие спутника в лице Торе. Аэрин мельком подняла на него глаза, блеснувшие из-под вуали, и тут же опустила их вниз, наклонив голову.

— Здравствуй, брат. Чем приор Поллий может облегчить тебе жизнь?

Глаза приора скользнули по фигуре девушки, задержавшись на стальном Лике Строгости, подвешенном к нашейной цепочке.

— Светлого вечера. Меня зовут Торе, а эту убитую горем девушку Аэрин. Как видите, я оказался в непростом положении. Мне поручили сопроводить леди до ее семьи, и она вынужденно избегает постоялых дворов, не желая притягивать к себе внимание.

— Понимаю.

Приор осмотрел своих гостей и нашел несколько деталей, составивших общую картину произошедшей трагедии столь ярко, как будто он был знаком с ними несколько лет. От него не укрылось и то, что некоторые элементы гардероба были намеренно выставлены напоказ, отводя взгляд от гораздо более важных деталей.

— Какая семья ее преследует? — Убежденный в правильности своих выводов, спросил старший клирик.

Аэрин испуганно вскинула голову, разом подтвердив его опасения.

— Миллениум, — неохотно ответил Торе, который не мог промолчать или, тем более, соврать.

Брат Поллий понимающе вздохнул.

— Они не осмелятся пойти против Ликов. Вы правильно поступили, уважаемый Торе. Никто не обеспечит вдове более надежного покровительства, чем Купол. Входите, и найдите утешение в милости Ликов.

— Воистину, — отозвался Торе.

Приор выделил им две комнатушки на втором этаже пристройки и озаботился накормить визитеров, не смотря на миновавшие часы вечерней трапезы. Устроив их, Поллий пересекся взглядом Торе.

— Не откажите в просьбе о посещении храма.

— Ключи всегда при мне. Идемте, брат.

Клирики вышли под открытое небо и направились к старинному костелу, украшавшему эту часть Латероля. Бросая мимолетные взгляды на младшего по сану, приор заметил напряжение, сковывавшее немного резкие движения Торе. Его бесстрастное лицо наводило на размышления о соответствующем Лике, должно быть, полюбившемся ему паче иных. И тем более от внимания не укрылась внутренняя боль, которая не могла быть вызвана лишь одним сопровождением вдовы. Что могли увидеть эти покрасневшие от пыли глаза, отражающие пламенеющий закат, если в них угадывалась израненная душа, стремящаяся найти покой?

Все время, пока Торе стоял пред алтарем, Поллий задумчиво перебирал четки и размышлял над акцентом собрата. Был ли он в прошлом одним из тех солдат, что сейчас разрушали размеренную жизнь города, но в конечно счете избравшим иной путь?

— В ваш храм поступают пожертвования от Миллениум? — Тихо спросил Торе, закончив молиться, как думал Поллий.

— Как и от Ромской Курии. Его Высокопреосвященство кардинал Клемео родился неподалеку от этого храма и здесь начинал свою службу. Мы независимы от кровожадных семей.

Торе в молчании склонил голову, но от приора не скрылся выдох облегчения.

— Слава Ликам.

Они покинули резные своды и оказались во власти незаметно подкравшейся ночи.

— Желаю вам хорошо выспаться.

— Благодарю вас, приор, я нашел утешение в ваших словах.

Говоря это, Торе не знал, как изменится обстановка в ближайшие часы. Укладываясь на узкую кровать, он и не думал, что его сон будет прерван барабанным стуком в дверь прихода.

С большим трудом воспринимая происходящее не как кошмар, а как неприглядную явь, архиагент поспешно натянул на себя одежду и тихо постучал в дверь Аэрин.

— Кто там? — Донесся испуганный голос девушки.

— Твой друг. Собери чемодан, а я уточню причину шума.

Спускаясь вниз, клирик уже слышал неразборчивое илинийское бормотание. Свет свечи касался взволнованного мужчины в мятом камзоле и всклоченными волосами, оставляя его ноги в густой тени. Мелькающие в отчаянной жестикуляции руки, отбрасывающие на стены причудливые тени, дополняли картину неожиданного визита.

— Что случилось? — Уточнил Торе у послушника.

— Синьор говорит, к нему ворвались эспаонцы.

— Интересно, — мгновенно взбодрился клирик, — где они сейчас? — Обратился он к господину.

— На постоялом дворе! Они уже перевернули там все! — Запричитал темпераментный гость.

— Это в квартале отсюда, — пояснил послушник.

— Что им нужно?

— Они кого-то ищут! Падре, скажите, что нам делать?!

— Вы уже послали за приором?

— Да, брат.

— Хорошо, мне пора идти.

Не тратя более времени на разговоры, Торе вернулся к Аэрин и, захватив скудные пожитки, выбежал с ней на улицу.

— Сюда! — Решительно сказал он, направив девушку в сторону амбара.

Спотыкаясь о невидимые ступени и радуясь плотным облакам, скрывшим луны, он вывел ее в подворье и огляделся. Именно здесь он заприметил поленницу, когда вел коня к привязи.

— Спрячься! — Велел он ей и убежал во тьму.