Мгновение

Этой же зимой я познакомил Лею со своей мамой за ужином. Мать, к сожалению, мой выбор не оценила, но тем не менее была рада за меня. «Она с другого мира, Агуара, её энергетика тебя подавит, тебе нужна более спокойная» - сказала мне она. После ужина я взял у мамы машину и отвёз Лею домой. Этим вечером мы впервые с ней поцеловались. Наш первый поцелуй мне заполнился таким, каким его описывают в книгах. Чистым, искренним и открытым. Это было не просто слияние губ, но слияние душ. Словно я падаю в пропасть, и Лея придаёт мне сил для превращения падения в полёт, и через мгновение мы летим с ней вместе на встречу светлому солнцу, сквозь мрак суровых будней. Мы были, словно Боги Олимпа, бессмертны, и в то же время крайне уязвимы. Эта секунда, этот миг, запомнились мне именно такими, и я бы все отдал, чтоб пережить это мгновение ещё один раз.

А однажды весной, мы с Леей отправились на пикник в местечко у подножия горы П**. Только я, она и девственная красота природы. Что может быть лучше: пение птиц, цветение различных кустарников, журчание ручьёв, тепло встречающий и обнимающий нас лёгкий весенний ветерок. Такой отдых необходим каждому человеку, а мне то как он был необходим, чтоб забыться, уйти от мирских хлопот, забыть о происходящем в моей жизни, просто созерцать и не думать ни о чём. В эти мгновения не было на земле человека, испытывающего счастье больше нас с Леей. Это поистине бальзам для души. Может эта магия создаётся из-за того, что на высоте мы ближе к всевышнему, может потому что здесь нет никого, кроме нас, к этому варианту я больше склоняюсь, ибо, где бы люди не появились, они всё портят, пытаясь адаптировать под себя, каждый метр, тщательно создаваемый матушкой природой; но как бы там ни было – места, не тронутые рукой человека, лучшие и обладают безусловно волшебной силой, исцеляющей любые недуги души. Там мы провели целый день: жадно глотали свежую и бодрящую воду с горных ручьёв, будто ещё чуть-чуть и ручей уйдёт под землю, ели экологически чистые сочные фрукты и ягоды, не поражённые воздействием химического вмешательства, смотрели, лёжа на спине и держась за руки, на проплывающие над нами облака в виде сахарной ваты, различая в некоторых из них интересные фигурки, и просто мечтали. В меня, человека, вечно грустного такие моменты вселяли надежду на лучшее. Я так благодарен был Лее за этот день, хоть и организовал всё я. Таких запоминающихся дней у нас с Леей очень много. Я рассказал не многое, лишь, чтоб попытаться хоть чуток передать читателю то, насколько мы с ней хорошо проводили время, и каким я бывал счастливым с нею рядом.

После самоубийства Алима мы с Леей не виделись месяц, она уезжала на практику в другой город, а встретились мы так, будто не прошло и секунды. Как будто его смерть повлияла на наши отношения, и они угасали. Мы охладели друг к другу. И как-то произошло это всё взаимно одновременно. Будто бы, кто-то прописал нам свыше, что после суицида Алима мы должны убить наши отношения. И мы, как-то не сопротивлялись, постепенно отпуская друг друга. Видать нас полгода продержало то, что мы с ней многое пережили вместе. И, знаешь, дорогой читатель, я благодарен миру за то, что он подарил мне возможность быть с ней. Да, это было временно, но это лучше, чем этого не было бы вовсе. Знаю, многие со мной не согласятся, ведь расставание — это всегда слёзы и уж лучше жить не зная друг друга, чем вот так вот после всего расстаться, разочаровавшись в мире за ложное счастье. Это не так, мы должны испытывать разочарование, боль, радость и наслаждение, ведь именно эмоции и делают нас теми, кем мы и являемся. Кто-то ломается и сдаётся, а кто-то закаляется и движется вперёд на встречу к счастью, на встречу к разочарованию, на встречу к жизни.

Глава IV