Мятеж

Она не знала, кого, по ее мнению, пыталась обмануть. Конечно, не Олливана, который бросил на нее насмешливый взгляд, чего она и заслуживала. Затем он перевел взгляд на Сибеллу, свою бывшую любовь, своего нового соратника. Сибелла долгое мгновение выдерживала его пристальный взгляд, и в ее глазах читалась нерешительность. В конце концов она опустила взгляд в землю. Она не могла или не хотела говорить, что Олливана следует пощадить.

– Олливан? – снова попыталась Кассия.

– Нет.

Это было все, что он сказал, и, возможно, впервые в своей жизни Кассия пожалела его. Пожалела ту стену гордости, которую Олливан готов охранять даже ради самой крошечной и глупой надежды уберечься от судьбы, которой он хотел избежать. Ей казалось, что в душе он начал увядать.

– Тогда это сделаю я.

– Делай то, что должна, но я все же прошу тебя передумать.

Его голос был низким и ровным, но противоречил отчаянию в его взгляде.

– Я недооценил Гайсмана, как недооценивал очень многое за последние пару лет. Но я не недооцениваю своих врагов дважды. Джупитус не проявит ко мне милосердия, Кассия. А это заклинание я теперь знаю достаточно хорошо. Я смогу исправить то, что никто другой не сможет. Просто дай мне попробовать.

Она уже позволила ему. Она дала ему один из тех самых вторых шансов, за которые так злилась на свою мать, а днем позже проблема, которую он уже поклялся решить, лишь ухудшилась.

Из-за тебя.

Нет, из-за Олливана. Это было его рук дело.

– Твой комендантский час начался – сказала она. – Пока я иду домой, у тебя есть время, чтобы поступить правильно.

Кассия, не оглядываясь, вышла из здания обратно под дождь.

До Странствующего Места она дошла пешком, но теперь подошла к посту охраны у Вестминстерского моста и попросила одного из дружинников вызвать ей экипаж. В тот же миг он исчез, и уже через пять минут к ней подъехала карета дедушки. Через двадцать минут она вышла на тротуар перед своим домом.

Кассия зашла домой и уже при входе, пока горничная забирала ее пальто, услышала доносящиеся из гостиной голоса. Там находились и Джупитус, и Алана, но чаще всего звучал голос Олливана. Ее наполнило недоверие, а затем и раздражение. Он не стал бы во всем сознаваться. И она ни на мгновение не поверила бы, что он это сделает. Это проклятое дело Кассия должна была довести до конца сама. Он не лишит ее шанса увидеть их лица в тот момент, когда они обнаружат, что лишь Кассия все это время видела, каким Олливан был на самом деле.

То, что она услышала, определенно не было признанием. Она стояла за пределами льющегося из дверного проема света и слушала, как ее брат рассказывает им о своем дне без каких-либо упоминаний о высасывающей магию ужасной кукле, которую он напустил на город. Он лишь выполнял одно из условий, поставленных дедом.

К чему это все? Он уже уничтожил свои шансы провести следующие два года в Уизерворде в качестве свободного человека. Если бы Джупитус не смог отменить магию устава Общества, он просто держал бы Олливана в камере до истечения срока действия магической защиты. Мать и дедушка Кассии поблагодарили его и отпустили, а Олливан пожелал им спокойной ночи. Когда он вышел в коридор, то не удивился, увидев ее притаившейся под дверью. Он остановился, так что они оказались лицом к лицу, и долго смотрел на нее сверху вниз.

Кассия с вызовом встретила его взгляд, несмотря на то что тот проникал ей в самую душу. Смиренное разочарование. Ей было бы все равно, не узнай она этот взгляд. Это был тот взгляд, которым их дедушка одарил в ночь ее второго неудачного посвящения. Это был взгляд ее матери, когда по возвращении домой Кассия продемонстрировала свою магию и стало ясно, как мало у нее способностей.

Звезды, она ненавидела его.

В тот день, когда дружинники потащат его к порталу, она тоже будет там. Кассия будет наблюдать, как они выдворят его, запретив возвращаться.

Он оставил ее там, не сказав ни слова, и медленно поднялся по лестнице, и именно тогда Кассия поняла: Олливан представил им свой обычный отчет за день, потому что все еще надеялся, что она передумает. Он поднялся по лестнице – а не перенесся – чтобы еще немного понаблюдать за ней. В какой-то неуместной надежде, что она не собирается разрушать его жизнь.

Пусть смотрит, подумала она, направляясь к двери гостиной.

– Как неожиданно, – сказала Алана, и Кассия сделала паузу. – Несмотря ни на что, он проявляет успехи в политике. Как мы и надеялись.

Кассия бросила взгляд на лестницу, но Олливан наконец исчез. Во второй раз за этот вечер она задалась вопросом, овладел ли ее брат каким-то образом талантом телепатов контролировать разум.

По крайней мере, Джупитус все еще обладал толикой здравого смысла.

– Не строй планов, Алана, – строго сказал он. – Если он и продержится два года, не дав мне повода – боюсь, я сомневаюсь, что он это сможет, – то все равно будет возвращен в Иной мир. У этого мальчика нет здесь политического будущего.