Мятеж

- Ну, да, конечно, военную - зачем нам гражданская. Вот, например, Куйбышева, Новицкого (? - Д. Ф.). Председателя Турцика, всех сюда надо позвать поскорей - поняли или нет теперь-то?

- Председатель Турцика - гражданская власть, а не военная, - урезонил Новицкий, - вы сами себе противоречите...

Из Верного огрызнулись, и, видимо, еще крепче повторено было требование "позвать всех".

- Так вы понимаете, - тщетно, хотя и разумно, убеждал паникера Новицкий, - что в скором времени все прибыть не могут, а потому предлагаю вам начать разговор...

Неизвестно, состоялся ли этот разговор. На этом ленты оборваны. Кто себя вел так панически - черт его знает! И даже точно неизвестно, в какой момент мятежа велся самый этот разговор. Наиболее подходящим, по критичности для штадива, является как будто именно этот - когда ждали с минуты на минуту налета, когда жгли бумаги особотдела.

А впрочем, неизвестно.

Белов обдумывал положение в связи с тем, что ему вот-вот придется исчезнуть из Верного. Советовался с Янушевым, начальником штадива. Советовался с Позднышевым. А в открытые окна штаба доносился с улиц тревожный гул скакавших отрядов. И вдруг прибежал из крепости Медведич он там все время был около тюрьмы, пока сидели мы - арестованные:

- Освободили всех, повели куда-то на заседание... Надо быть, в ихний совет...

В штадиве радостно все встрепенулись. Блеснула надежда, что минует благополучно. Кинулись снова к телефонной трубке:

- Это крепость?

- Да. Что надо?

- Позовите освобожденного из тюрьмы Фурманова...

Я был в это время уже в помещении боеревкома. Окликнули меня, передали трубку,

- Это ты?

- Я.

- Освобожден?

- Да.

- Сюда пустят, в штадив?

- Не знаю. Верно, пустят. Подробности потом. Сейчас начинается заседание...

Обстановка в штадиве переменилась. Не ослабляя зоркости, не выпуская оружия, все, однако ж, стали спокойней. Ждали нас. А мы заседали. И только глубокой ночью прискакали в штадив - измученные, усталые, с лицами серыми от пыли, от нервности, от бессонных ночей...

Обрадованные друзья встречали у входа, до боли сжимали руки:

- Живы... Живы... А мы уж думали...

Так гурьбой прошли в комнату, там открыли экстренное заседанье.

Всего два вопроса:

Первый - успокоить дивизию и область.

Второй - переговоры с Ташкентом.

Тут разговоров было немного: набросали приказ, позаботились, чтоб он срочно и всюду мог попасть.

ПРИКАЗ

Военного Совета 3-й Туркестанской дивизии

Гарнизоном гор. Верного было предложено создать орган власти, которому подчинялись бы все военные и гражданские областные организации. После того как гарнизоном занята была крепость, там организовался Боевой революционный совет. В результате переговоров Военсовета дивизии, Боевого ревкома крепости и других организаций выяснилось, что причиной всего происшедшего был целый ряд недоразумений, окончательно ныне выясненных и ликвидированных. Военный совет дивизии, Боеревком крепости и Облревком пришли к полному и дружному соглашению на следующих основаниях: во главе дивизии, как прежде, стоит Военсовет дивизии, объединившийся с Боеревкомом крепости, а в Об. ревком добавлено от гарнизона 5 представителей.

Все провокационные слухи о бесчинствах, грабежах, кровопролитии и пр. являются подлой выдумкой наших врагов, и всем честным гражданам предлагается всемерно с ними бороться, а виновные будут немедленно предаваться суду по законам военного времени.

Предвоенсовета Ф у р м а н о в.

Тов. председателя Ч е у с о в.

За секретаря Щ у к и н.

Надо было торопиться бросить этот приказ в массу, только больше волнующуюся от неведенья, надо было известить, что "договорились", что "все благополучно", и т. д. и т. д., ибо уже издалека прилетели слухи, будто в Верном разгром, резня, непрерывные бои... Эти слухи подогревали, подталкивали нерешительных, накаляли атмосферу и без того горячо накаленную.

Дальше - переговоры с Ташкентом. Крепостники заявили, что "новая власть" должна быть сейчас же, немедленно, тут же - по проводу утверждена центром, иначе... иначе она не может и не будет работать.

- Нам надо, - заявил Чеусов, - чтобы не бумажки одни подписывать, а действительно... власть - так власть... чтобы все слушали. Что скажем, то и делать... И пока утвержденья не будет, работать нельзя...

Нам приходилось дорожить только что наладившимся примирением. Оно удлиняло передышку, давало возможность подтягивать горами 4-й полк, поджидать помощь из Ташкента, разлагать тем временем восставших... Малейшая неловкость, неуступчивость, заносчивость наша могли все перевернуть вверх ногами - и тогда... что тогда?

Тогда можно в с е г о сгоряча ждать.

Поэтому и крепостным теперь мы не возражали, только предупредили, что и "тут же - у провода" могут-де власть нашу и не утвердить, что Ташкенту надо же подумать, посоветоваться - словом, с ответом они, видимо, там повременят...

- Немного можно, отчего же, - снисходительно согласились крепостные.

Мы говорили по проводу: