Мятежник Хомофара

Глава 20

Ее хрупкая фигурка колыхалась впереди, как огонек свечки, и он никак не мог её догнать. Расин вспомнил, что, спускаясь по лестнице, часть расстояния преодолел в один миг. Он попробовал сделать летящий прыжок – такой, какие делал, будучи в Трифаре, но ничего не вышло.

Кто ты? – хотел спросить Вадим, когда они остановились посреди проезда между корпусами номер один и номер четыре для того, чтобы Доэ перевязала шнурок. Впрочем, Расин не рассчитывал получить ответ, который мог бы его удовлетворить, потому и не задал вопрос вслух. «Я – это я», – вот, собственно, что ожидал он услышать, ведь многие девушки в его жизни говорили именно так.

Они дошли до бульвара Перова, и тогда Вадиму стало ясно, что все это время Доэ напряженно думала над ответом на этот неизреченный вопрос. Резко развернувшись, она проговорила:

– Какая-то часть меня живет там, в мире, откуда ты пришел. Возможно, это очень болезненная часть, неспособная понимать то, что её окружает.

– Ты хочешь сказать, что твое тело все-таки находится в мире… твердой материи, а сознанием своим ты пребываешь здесь?!

Она с улыбкой кивнула.

– Но ты хоть когда-нибудь была на поверхности?! Ты помнишь ее?

– С самого детства я жила в трех разных мирах – Трифаре, Парафаре и Инфаре. В Парафаре – мире Восточного Кармана – улыбастики ходят в белом, а в Инфаре – мире Западного Кармана – в черном. Ты там был?

– Если и был, то ничего не видел.

– Ясно… Есть ещё Эфар, в него я, во всяком случае, могу заглядывать, как сейчас заглядываю в Трифар, – она ткнула пальцем поочередно в несколько направлений, видимо, указывая на бредущих Спящих или красных контролеров. – Я вижу их, но знаю, что ты не видишь.

Они вышли на середину дороги и повернули направо.

– А родители?.. Ты знала их?

– Мне даже трудно представить, что это такое… Хотя смысл слов «мама» и «папа» я могу пояснить.

Только сейчас Вадим заметил, что сленг, на котором прежде говорила Доэ, куда-то пропал.

– Ты встречала подобных себе?!

– Нет, но видела похожих на меня. Слышал когда-нибудь такое слово – «Кантарат»?

– Нет, – покачал головой Расин. – Но, кажется, я знаю, о чем ты. Пиликин упоминал Кантарат.

– Кто?

– Неважно. Сейчас этот парень на поверхности. И что насчет Кантарата?

– В нем есть минимум два человека, способных летать быстро и далеко.

– Ты знаешь, где находится Кантарат?

Она кивнула.

– А те люди, что там работают, знают о тебе?

– Не думаю.

– С какого возраста ты помнишь себя?

– Я не знаю, как измерять возраст.

– Это тело… Ты его тоже создала, как и воду, как и тот черный костюм, о котором ты рассказывала?

– Наверно, – она пожала плечами.

– Прослушай… Ты провела всю жизнь, путешествуя по различным измерениям, а весь твой жизненный опыт и знания получены в полусонной толпе обитателей Трифара! – он не мог сдержать изумления. – Выходит…

– Выходит, я – что-то среднее между спящим и мертвым, – заключила она. – То есть, сумасшедшая! Это слово удалось выковырять из их голов. По-моему, оно подходит больше всего. Правда, я не совсем его понимаю. Если не исчезнешь, как в прошлый раз и как исчезают мертвые, расскажешь об этом?

Вадиму казалось, что девушка не идет рядом, а парит в нескольких километрах от него, потому приходилось все время кричать.

Доэ, отвечая, каждый раз одаривала его улыбкой. Ответы она давала легко. Как видно, неопределенность существования, сиротство и отсутствие постоянных друзей совсем её не тяготили. И все же чувствовалось: девушка рада новому знакомству. Она напоминала ему заскучавшее дома дитя, к которому неожиданно явился ровесник.

Но для ребенка она знала слишком много.

– Доэ.

– Да?

– Что это за Неведомое Нечто, которое выдернуло меня из прежней жизни и привело сюда?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, кто-то зовет тебя на помощь?

По ходу их движения пятна, висящие впереди, растягивались и превращались в два-три отдельных дома, которые один за другим перетекали назад. Оборачиваясь, Расин видел, как они выстраиваются в произвольном порядке, образуя совершенно незнакомые кварталы. Это не Воскресенка, подумал он, – местность неизвестная.

– Сразу за городом, если идти туда, – Доэ показала на запад, – начинается бездна. Имя ей Глубина Мегафара. В нее все опасаются ходить. Я имею в виду хомунов, которые работают в Кантарате. Только один не боится, правда, я его уже много дней не видела.

– А ты? – спросил Расин, – ходила туда?

– Много раз! – Доэ указала рукой на север. – А там лес. Единственный в Пустыне. В нем живет один добрый старик. Его зовут Харт. Мы знакомы. Он очень мудрый. Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Может, он что-нибудь скажет об этом твоем Нечто?.. Между прочим, в том лесу грибы можно собирать, а потом варить, а ещё жарить. Это единственное место, где есть какая-то живность и можно раздобыть еду. Но те, кто живут в городе, не имеют права ходить туда. Кантарат…