Мятежные сердца

Отец отчаянно бранился, а мать плакала и умоляла дочь даже и не помышлять о браке с дю Плесси. Дело закончилось отступлением девушки в свою комнату. Вопрос так и не был решен. Когда Анжела лежала в постели, ей пришла в голову мысль, что ее брак с Филиппом будет довольно простым делом. Папу необходимо поставить перед фактом и представить дю Плесси как законного супруга, а барон Гузливер пусть убирается восвояси и предлагает свою руку и гусиную печенку вместо сердца какой-нибудь другой даме. Что касается брака, то Анжела Линделл была сделана не из податливой глины, а из стали.

Девушка толкнула дверь маленькой каюты, где они жили с Эмили, и юркнула внутрь. Стаскивая перчатки, она с трудом пыталась удержать равновесие. «Испытание» бросало с волны на волну, поэтому Анжела передвигалась по судну довольно неуклюже. Такая судостроительная компания, как «Шеридан», могла предложить больше удобств, хотя клерк, продававший билеты, заверил девушку, что этот корабль имеет самые комфортабельные каюты, несмотря на тот факт, что на нем обычно не перевозят пассажиров. Расположенная между кубриками экипажа каюта оказалась довольно тесной, зато никто не мог заглянуть сюда без разрешения.

Анжела с отвращением посмотрела на узкие, неудобные койки и склонилась над замком сундука. Он находился в узком пространстве между стеной и койкой, над ним располагался изящный навесной шкафчик, на котором стояли кувшин с водой и тазик. Девушка потянула сундук за ручку, выдвинула его вперед на такое расстояние, чтобы можно было открыть крышку.

Внезапный толчок заставил крышку опуститься, и молодая женщина едва успела убрать руки. Дверца шкафчика открылась, тазик и кувшин выпали из него и, издавая металлический перезвон, покатились по полу.

Бормоча себе под нос о довольно спорных удобствах каюты, Анжела подняла их и поставила на место, затем вернулась к сундучку. На поиски коробочки медовых фиников не ушло много времени. Поэтому она решила перебрать предметы туалета, лежащие вперемежку с миниатюрами с изображением членов семьи в позолоченных рамках, щетки для волос, бутылочки духов и кучу всякой всячины, которую вовсе не стоило тащить с собой в путешествие через океан. При виде фарфоровой музыкальной шкатулки мисс Линделл улыбнулась. Взяв ее в руки, девушка завела механизм. Легкие, нежные звуки с трудом можно было различить из-за скрипа, стона и воя обшивки корабля, поэтому ей пришлось поднести шкатулку к уху. Анжела закрыла глаза: отец подарил ей эту вещицу в день ее десятилетия. Фарфор был расписан идиллическими сценками: единороги в окружении золотоволосых красавиц. Папа признался, что как только он увидел их, то сразу же подумал о своей светловолосой дочери, поэтому и купил безделушку в подарок.

Слезы, навернувшиеся на глаза, заставили девушку вздохнуть. Она нехотя положила вещицу обратно в сундук. Анжела надеялась, что папа поймет и простит свою дочь за причиненное беспокойство. Кажется, это единственный путь достичь счастья с Филиппом.

Когда, держа вожделенную коробку с финиками, девушка поднялась на ноги, судно вновь легло на бок, затем перекатилось на другой, и мисс Линделл пришлось схватиться за край койки, чтобы не упасть. Звук бегущих по палубе ног над головой заставил ее нахмуриться. Сквозь шум девушка услышала свистки, зовущие матросов наверх.

И почему ей пришло в голову, что путешествие на корабле относительно безопасно? Оно казалось ей идиллической интермедией, которая должна закончиться веселым и счастливым воссоединением с Филиппом в Новом Орлеане. Однако очень скоро, почти сразу после отплытия, Анжела убедилась в обратном – отсутствие спокойствия, свистки, треск парусов, разрывающиеся от крика переговорные трубки, отрывистые, резкие команды.

Бормоча себе под нос что-то о рушащихся иллюзиях, мисс Линделл направилась к двери и распахнула ее. Издав пронзительный крик, Эмили влетела в каюту. Лицо горничной было искажено от ужаса, а слова представляли собой сплошное непрекращающееся бессвязное бормотание.

– Эмили! – Анжела сильно потрясла ее, однако это не возымело никакого действия. —

Эмили!

– Ой… ой, ой, мисс…

Заикание горничной вывело мисс Линделл из себя, и она сильно ущипнула подругу за руку. Та немедленно вскрикнула и остановилась.

– Скажи мне, что напугало тебя, – потребовала хозяйка, видя, что прислуга успокоилась. – Тебе снова плохо? Почему ты впала в истерику?

– П… пираты, – заикаясь, вы давила из себя Эмили, широко раскрыв глаза, сверкающие, словно темные бездонные колодцы на бледном, как мел, лице. Она схватила руку хозяйки. – О, мисс, нас преследуют пираты!

– Чепуха, – резкая реакция Анжелы, казалось, была предназначена не для горничной, а для себя. – Мы всего два дня назад покинули Англию. Разве уважающий себя корсар будет нападать на суда в водах Ла-Манша?

Эмили застонала и закрыла глаза:

– Не знаю, мисс, клянусь вам, не знаю. Капитан приказал мне нырнуть вниз, спрятаться в каюте и не высовывать оттуда носа, потому как нас преследуют пираты.