— Он получил полное удовлетворение, — ответил мальчишка. — Полнее не бывает.
Волны разбивались о его колени и доставали до пластиковой бутылки из-под самого дешевого и дрянного сакэ. Бутылка болталась на шнурке, обмотанном вокруг запястья. Судя по тому, как легко волны вскидывали ее, сакэ там осталось на донышке. Если осталось.
— А что, сеу Ройе, — спросил юноша. — Если я просто выброшу ее в море — это будет преступление против экологии?
— Еще как, — сказал Детонатор, пристегивая конец к спасжилету. — Штраф пятнадцать дрейков или пять кнутов. Пластик-то не разлагается.
— А что где-то тут болтается труп — это тоже преступление против экологии?
— Нет. Крабы его быстро подъедят. Лови! — Ройе бросил ему спасжилет.
— Я и так доплыву, — паршивец прыгнул в воду «рыбкой», и на несколько секунд, пока он не вынырнул, у Ройе туда же ухнул желудок.
Первое, что он сделал, когда Дика подняли на палубу — это отвесил ему оплеуху. Тот упал и остался лежать. Только сказал:
— Сбывается примета.
Ройе присел рядом с ним на корточки.
— Зачем ты набрался, идиот?
— Чтобы уравнять шансы. Он же не фехтовальщик был, а соломенный шлепанец.
— Зачем ты пошел с ним драться? Почему он тебя позвал? Чего от тебя хотел?
— Он видел меня в Лагаше. Знает, кто я. Мог выдать.
— Это тем более не причина предоставлять ему шансы себя убить! — рявкнул Детонатор.
— Не орите на меня! — юноша рывком сел. — Ведь я ж его зарубил! Если бы он меня зарубил — тогда и орали бы!
Ройе сорвал с его запястья бутылку на 0, 7 литра, и зашвырнул ее за риф. По всему было видно, что он с удовольствием зашвырнул бы туда самого Дика, да жаль, нельзя.
Говорить мальчишке что-либо тоже было бесполезно — по причине очевидной невменяемости.
— Лун, — с толикой злорадства сказал он. — Я сейчас сменю тебя на руле, а ты оттащи этого дуэлянта в лазарет, выверни его наизнанку и вколи что-нибудь такое, чтобы он лежал и не шуршал. А утром отправь его в «Горячее поле» наемным портшезом. Мы должны еще вернуться в «Запретный сад» и догулять с Торой.
Лун кивнул и спустился из рубки. Ройе занял его место и теперь смотрел только на акваторию порта и на экран локатора. Судя по звукам внизу, Лун подхватил поганца подмышки и утащил вниз.
— Я-то думал, что он повзрослел, — сказал Ройе сквозь зубы. Пауль решил, что это адресовано ему.
— Когда я в первый раз убил человека, я тоже надрался, — примирительно сказал Пауль.
— Ты заметил у него на руке свежий порез?
— Да вроде есть. Зацепил его, значит, Шерри…
— Шерри не мог его зацепить, потому что он и в самом деле жопа, а не фехтовальщик, — скривился Ройе. — Поди в лазарет и посмотри на его руку. Рядом со свежим порезом увидишь десятка полтора старых.
— И что?
— Некоторые делают зарубки на рукояти, если она пластиковая или костяная…
— А он что — прямо на руке? — изумился Пауль.
— Точно.
— Так чего он напился, если это не первый? — озадачился Пауль.
Ройе вздохнул.
— Слушай, — сказал Пауль, — я знаю, что у нас в семье один умник, и это не я. Так что давай, ты мне объясни, что тут не так и чего я не понял, а?
— Ты занимаешь позицию дурака, потому что тебе лень быть внимательным, братец. Парнишка набрался не после боя, а до. Если бы он набрался после, меня бы это не очень удивило — он христианин, и ему чисто по-человечески не нравится убивать…
— Для людей, которые считают убийство грехом, они слишком хорошо воюют.
— У них есть на этот счет всякие ходы, типа отпущения грехов. Но здесь юноше никто отпустить грехи не может. А если бы и мог — я сомневаюсь, что ему от этого бы сильно полегчало. Он тут живет в постоянном напряжении. Я в принципе ждал срыва…
— Ну вот он тебе срыв. Из-за чего переживаешь?
— Из-за того, что парень хочет умереть. Он самому себе не рискует в этом признаться, потому что вера ему запрещает. Но он хочет, и я сильно опасаюсь, что в решительный момент он выберет из двух путей тот, который приведет к смерти. Бессознательно.
— Нет, братец, — усмехнулся Пауль. — Ты опасаешься, что он это сделает в момент, который будет решающим для нас. Верно?
Ройе направил «Вертихвостку» в док и подтвердил:
— Верно.