Мятежный дом

Они сидели втроем на краю дамбы под навесом, за кухонным помещением. Дождь уже не стоял стеной, а моросил, в чеках бурлила вода, бегущая с гор, до посева оставалось еще несколько дней, пока дожди стихнут, а вода чуть сойдет, гемы бездельничали — то есть, готовили прошлогодние партии гаса к продаже: перебирали, сушили, перевязывали, не работа, а так, занятие. Из сушилки доносилось монотонное пение.

От дыма начала слега кружиться голова. Не так, как кружится от потери крови или резкого входа в невесомость. Странное ощущение. Почти приятное.

— Почему, сэнтио-сама?

— Это риск. Для них в первую очередь.

— Вы говорите прямо как Шэн.

— Я считаю, что он прав. Понимаешь, Рэй, раньше мне казалось важным обратить как можно больше гем-людей, а все остальное — риск, гибель их или моя — все побоку. Потому что жизнь их сама по себе ну настолько беспросветна, что ради Благой Вести, ради того, чтобы хоть кусочек ее прожить по-людски, стоит рискнуть головой.

— Но ведь так оно и есть, сэн… Дик, — Господи, только не это. Чтобы капитан сдался, чтобы капитан дрогнул — только не это! — Беспросветна их жизнь, и раннюю тяжелую смерть им все равно готовят, ведь Рива ждут войны, и этих детей бросят в огонь! Неужели дать им умирать, как умирали мы? Без надежды, без любви, без памяти? Что ты такое говоришь, как ты можешь просить меня оставить их?

— Да я не прошу оставить! Я прошу повременить, неужели так трудно? Ведь теперь есть Салим, есть люди, готовые нам помочь, в смысле — менять здешние законы, и это не последние люди, у них есть власть… Шнайдер хочет совершить свой Эбер, а гемов оставить здесь. Тут останутся и планетники, и им придется с гемами договариваться, а если будет война — то придется договариваться еще быстрее. И терять людей сейчас, когда просвет какой-то появился… Я же люблю вас, Рэй, и не хочу никого больше терять, Господи, я так устал терять…

Он привстал, смял окурок и бросил через дамбу. Маленький пенный водоворот подхватил его и унес куда-то в систему чеков. Дик опять присел на парапет. Парапет низкий, коленки капитана торчат высоко, и весь он похож в своем ношеном армейском на печальную лягушку. Рэй снова напомнил себе, что это по меркам морлоков он созревший воин, а по меркам людей — почти ребенок. Он устал, он согнулся под весом того, что на него свалилось, и глупо было ждать чего-то другого. Глупо спорить и возражать сейчас.

Рэй затянулся своей сигаретой. Он тянул в себя дым не так жадно, поэтому сигарета тлела медленней.

— Что, сначала гемов крестим, потом курить учим? — Шастар выглянул из дверей сушильни. — Правильной дорогой идете… Ты уже поговорил с ним?

Пока Рэй соображал, кому адресован вопрос, лорд Гус уже ответил:

— Нет… еще нет… Я как раз собирался.

— Ты уже второй день собираешься, — Шастар выдернул сигарету и сел радом с Диком. — Моя мать хочет замуж.

Дик посмотрел на Шастара. На лорда Гуса. Опять на Шастара. Опять на лорда Гуса.

— Поздравляю.

— Толку мне с твоих поздравлений, какой клан зарегистрирует этот брак?

— А… м-м-м… разве вавилоняне не смотрят на эти вещи… неформально?

— С тех пор, как матушка допетрила, что он сын доминатора, то есть, на наши деньги главы Дома, ей резко захотелось формальностей.

Дик видимо сдерживал улыбку.

— Да и я, признаться, неловко себя чувствую, живя во грехе, — проговорил лорд Гус, заламывая пальцы. — То есть, в намерении заключить брак должным образом, как только появится возможность. Но ведь она появилась, не так ли?

— По имперским законам, — медленно проговорил Дик. — Я все еще капитан. И я могу заключить брак. Правда, у меня сейчас нет капитанской печати, чтоб скрепить документ… И если мое капитанство что-то значит после того, как я ушел в бега…

— Это дом Рива, и капитанство значит здесь гораздо больше, чем в вашей зачуханной Империи. Раз тебя судили судом капитанов, значит, тебя признали капитаном, и твоя подпись так же хороша, как и печать. А касаемо твоих бегов, не бойся: если мы перед кем и будем сверкать этой подписью, так только перед имперцами.

Рэй усмехнулся про себя. Капитан, похоже, не понимал, насколько он встряхнул здешнее болото одним своим присутствием. Имперцы не просто у ворот — они уже здесь. И если матушка Геста Шастар выйдет замуж за брата доминатрисс, это наверняка поможет Шастарам не только сохранить собственность, но и получить сходу кое-какие привилегии.

Рэй не возражал даже про себя. Он видел от матушки Шастар много добра и желал ей только добра в ответ. Она без всякого вдохновения относилась к вендетте Шастара, но поддержала сына иприняла Рэя, а потом — Дика и лорда Гуса. И вовсе не потому, что Дик достал ей запасные схемы для трепально-чесального комбайна, а лорд Гус, кхм, скрасил одиночество. Просто она добрая женщина, и если может быть счастлива — то пусть будет, а если это ей даст еще и безопасность — тем лучше…

— Ну раз так, то я готов, — Дик встал. — Сейчас?

— Сейчас — я не готов, — лорд Гус зачем-то пригладил волосы и одернул робу.

— Ну пойди приготовься, мать хочет все обтяпать до ужина, чтоб отметить хоть как-то.