Мяу

— Удастся — не удастся! — передразнил Денис, скорчив лицо и показывая этим нелепость противоречий. Таким специфическим образом он пытался защитить друга от окончательного упадка, — это уже другой вопрос, Ильдар! Тогда уже будем думать, что делать и как их вытащить. Искать законные пути и выходы. Но факт остаётся фактом. Их не закрыли в следственный изолятор. Нет доказательств. А раз нет доказательств, то Салават и Илья считаются невиновными. Ты меня слышишь, Ильдар?! Не-ви-нов-ны-ми! Если за эти дни полисмены ничего не откопают, то на этом всё закончится. Ребята отсидят административный арест, вероятно, оплатят штраф. Затем их отпустят. Может поэтому и следствие открестилось от них только административным арестом? Так как нечего искать, то решили отказаться от заведомо пустой траты времени!

У Ильдара появилась надежда. Слабая и трепетная, но она шевельнулась в сердце маленьким ростком. Вернее, отец сам дал ей возможность появиться. Он не мог убить веру. Но надежда прожила доли секунд. Ильдар запретил ей разогнаться до размеров снежного кома. Он грубо разбил её на спуске. Затоптал и раздавил ботинком, как брошенный, дымящийся окурок. Да, Денис, как мог, пытался поддержать его и успокоить. Старался кинуть другу спасательный круг. Не дать умереть, не утонуть в топи негатива. Из всего произошедшего одноклассник выискивал, выдавливал капли тех микроскопических и положительных нюансов, тех частиц открытий, на которые поначалу не обращаешь внимания, из-за того, что они практически незаметны. Он целенаправленно указывал и перечислял их Ильдару. Но Ильдар понимал, что нюансы не смогут проклюнуться в качестве надежды, потому что они нежизнеспособны, как шелуха семечек, оставленных горожанами возле скамеек в парке. Без природного ядра, нет основы для зарождения новой жизни. А ненужная чёрная кожура пятном остаётся на асфальте, заполняя пространство и загаживая внешний вид. Однако он был безмерно благодарен Денису за его попытки подбодрить и увести от него дремучие мысли. Только жаль, как ни крути, смоляные думы превалировали над светлыми, а значит, попытки Дениса, как холостые выстрелы, остались бесполезными.

Перед тем, как попрощаться, Машков не преминул напомнить. Мужчина провёл тремя сложенными пальцами по губам, словно закрывал молнию на сумке.

— Пусть мальчишки не трезвонят и не ищут сочувствующих сокамерников! Время работает на нас, — Денис испытывающее посмотрел на Ильдара. — И ещё хотел сказать! Завтра на свиданке Салавата не ругай и не начинай разборки. Когда возвратится — поговорите, как отец с сыном. Знаю — у тебя с Салаватом доверительные отношения. Думаю, что разберёте его ошибки. Но дома, а не там! Да, сын, видимо, ошибся. Кто по молодости без греха? С мальчишками часто происходит подобное. Знаю не понаслышке, так как сталкивался по службе с похожим безрассудством. И мы с тобой, Ильдар, в своё время, наверняка добавили родителям седых волос. Не ангелами росли. Однако стали нормальными людьми. Но всё-таки — прежде, чем над головой парня занести топор, надо выслушать обе стороны. У нас пока на руках только обвинительная речь. А версию Салавата мы ещё не услышали.