Мичурин

У матери Вани, Марии Петровны, было слабое здоровье, помогать мужу она не могла. Жившие вместе с Владимиром Ивановичем на Юмашах брат его Александр и сестра Клеопатра к садоводству были равнодушны, и вышло так, что маленький Ваня оказался едва ли не единственным членом семьи, питавшим живой интерес к тому, что делает отец.

Много лет спустя, в 1914 году, в «Общих кратких автобиографических сведениях к портрету», составленных для журнала «Садовод», Иван Владимирович вспоминал:

«…Я, как помню себя, всегда и всецело был поглощен только одним стремлением к занятиям выращивать те или другие растения, и настолько сильно было такое увлечение, что я почти даже не замечал многих остальных деталей жизни; они как будто все прошли мимо меня и почти не оставили следов в памяти»[3].

Неудивительно, что мальчик стал ревностным и старательным помощником отца в его садовых занятиях. Тонкости «садовой хирургии», как именуется в науке многообразная система прививок, требуют большого искусства, безукоризненного владения садовым ножом. Все это было усвоено юным Мичуриным еще задолго до того, как он начал свою научную деятельность.

Несомненно, что работа с отцом явилась для него прекрасной и притом не только «технической» школой. В отцовском саду мальчик получил первые практические познания о жизни и поведении растений. Здесь укреплялась, обострялась его природная наблюдательность, здесь же, вероятно, начали у него складываться и те навыки, та соединенная с огромным упорством методичность в работе, которая впоследствии всегда отличала его как ученого и помогала ему добиваться своего, невзирая ни на какие трудности и испытания, стоявшие на его пути.

Подошли годы ученья. В Пронске в ту пору было одно единственное уездное училище типа пресловутой бурсы. Юный Мичурин был помещен в училище на правах «своекоштного»[4]. Проживавшая в самом Пронске тетка со стороны отца, Татьяна Ивановна Мичурина-Биркина, согласилась принять его к себе на попечение. Мать Вани, Мария Петровна, еще за несколько лет до этого умерла, отец тоже начал болеть, и Татьяна Ивановна фактически заменила своему десятилетнему племяннику и мать и вообще семью.

Пронское училище не много давало своим питомцам. Учителя были пьяницы, приверженцы розог и к тому же мало сведущи в науках.

Это горе-ученье в пронской «бурсе» не могло, конечно, не отталкивать Ваню Мичурина, как и других его сверстников, но книги попрежнему неудержимо его привлекали. Он читал все, что попадалось ему под руку, не пропуская ни одного клочка печатной бумаги. Перечитал и то, что осталось из отцовских книг, и скудный школьный запас, и даже заплесневелые старинные фолианты, обнаруженные им либо в чуланах, либо на чердаке домика Татьяны Ивановны.

Одна из таких находок особенно заинтересовала его. Это была очень старая, сильно потрепанная книга, в заголовке которой значилось: «Астрономический календарь высокочтимого и достославного графа Брюса на двести лет, считая с года 1700-го».

Это была некогда знаменитая в России книга. Авторство ее приписывалось Якову Брюсу (1670–1736), одному из видных сподвижников Петра Первого. В ней очень характерно, отразились состояние и общий уровень наук и просвещения той далекой эпохи. Зачаточные элементы науки были перемешаны здесь с грубейшими заблуждениями и суевериями. Всевозможный средневековый астрологический вздор прочно еще сидел в головах многих, даже просвещенных по тогдашним понятиям людей. Тогда еще верили в таинственное и предопределяющее влияние небесных светил (планет) на все земные дела, на характер, судьбу, благополучие и даже наружность людей, на климат и пр.

Планете Юпитер, например, приписывались в календаре Брюса такие свойства:

«…по натуре горяча, мужественна и почитается планетою счастья, наук, изобилия и богатства. Родившиеся в сии годы бывают добродетельны, справедливы, белотелы, редкозубы, волосом темнорусы, долгоносы, во всем счастливы и благополучны».

Точно такое же влияние приписывалось планетам на климат и, следовательно, на сельское хозяйство. Составитель был уверен, что в годы, управляемые тем же Юпитером, «весна всегда бывает тихая и приятная, хорошие всходы хлеба. Лето сначала студеное и мокрое, потом жаркое и сухое, осень умеренная и плодоносная, посеявший пожнет с удовольствием». На двести лет вперед все было известно составителю, вплоть до того, какие носы будут у людей, родившихся в том или ином году.