Мидлтаун

Я досчитала до двадцати. Он не отпускал. Я не хотела прекращать обнимать его. Было тепло и комфортно. Безмятежно. Пелена спала. Я смотрела на мир как обычно. Во рту чувствовался вкус крови. Я поцарапала губу. Но больно не было. Скорее досадно. Я не заметила, как это произошло. Учитель отпустил меня и отступил на два шага назад. Взял меня за плечи и посмотрел прямо в глаза. Он ничего не спрашивал, но смотрел так, будто что-то искал. Я засомневалась, стоит ли ему доверять, хоть он и спас меня от себя самой.

– У меня что-то с глазами, – виновато промямлила.

– Вижу. Заметил на второй день.

Второй день? В наш первый с ним урок, когда Петти вывела меня из себя, у меня резало глаза. Позже в туалете я заметила, что они изменили цвет: стали темнее, чем обычнее. Но в тот раз я все списала на гормоны, освещение, плохое самочувствие, адреналин и стресс. Но сейчас? Глаза больше не резало, но в момент ярости все окрашивалось в черный цвет. Пожалуй, уже стоило начать беспокоиться.

Это был второй день. Если он сказал «второй», значит, он помнит первый. Сердце сжалось. Он проходил мимо закусочной вместе с брюнеткой и поцеловал ее в макушку. Значит, они были близки. Зачем тогда упоминал, что помнит меня. О чем я вообще думала?

– Эллисон, ты ранена. Нужно ехать в больницу. Рана глубокая.

Больница. Что я им расскажу? Как я ее получила? Кстати, как?

Я опустила голову. На левом предплечье был глубокий порез, словно от ножа. У кого-то из этих дураков был с собой нож. Вот не знаю, всегда ли он его носил или припас специально для меня. Я закрыла глаза. Когда адреналин выветрится, будет очень больно. И страшно. И стыдно.

– Не надо в больницу. Что я им скажу? Что жонглировала ножами и один меня поранил? – я усмехнулась. Еще осталась капля юмора. Значит, человечность не потеряна. – Кроме того, им придется сообщить соц. службе. И это внесут в мое дело. Нет-нет. В больницу я не поеду.

Видимо я слишком усердно замотала головой, Алекс обеспокоился.

– Эй, эй, все хорошо. Я помогу тебе. Пойдем.

Он быстро огляделся, взял меня за руку и повел из леса прочь. Обратно в школу. И это здорово, потому что в порыве неизвестно чего, я потеряла сумку. А в ней находились все мои вещи и деньги. Без этой сумки я не попаду домой. Если только через окно. Если там снова не будет торчать тот тип в черной толстовке.

Сумка лежала на дороге никем не тронутая. Из нее сиротливо торчало дурацкое эссе. Вокруг было тихо. И темно. Вряд ли эти уроды пойдут в полицию. Они вообще живы? Или я натворила того, что нельзя исправить?

Алекс подобрал мою сумку. Я только сейчас заметила, что рубашка у него порвана. Скорее всего, это я постаралась. Когда пыталась вырваться в состоянии аффекта.

– Не бери в голову, – словно прочитал мои мысли МакКуин. – У меня есть футболка. Заходи.

Он пропусти меня в класс. Горел светильник. Большие стопки листов и папок захламляли стол и закрывали вмятину, сделанную мной.

– Садись на стол.

Я подняла бровь. Не потому что предложение звучало непристойно, а потому что не было места для моей пятой точки. Я осталась стоять рядом.

Мистер МакКуин достал из шкафа большую дорожную черную сумку и поставил на стул перед своим столом. Я попыталась заглянуть что там, но ничего не увидела. Он извлек сумку поменьше, наподобие дамской косметички, пожалуй, это именно она и была. Закралось подозрение, что эта брюнетка ему не сестра. Кого я обманывала. Я всегда это знала.

Из косметички Алекс вытащил иголку и нитку. Затем достал из сумки бутылку водки. У меня отвисла челюсть. Он точно не был учителем. Тогда зачем притворялся? Все, происходившее вокруг, казалось невероятным. Как школа могла взять на работу человека без рекомендаций. А может они у него есть. Тогда он действовал не в одиночку. Так. Чем больше я об этом думала, тем больше мне не нравилось что происходит.

Алекс взял меня за талию и посадил на стол, прямо на бумаги. Возможно, это была чья-то курсовая или типа того. А может он еще на ком-то сорвался и запросил эссе на пять тысяч слов.

– Я продезинфицировал. Скорее всего, больно не будет. По крайней мере, пока ты находишься в шоке.

Свет лампы был направлен на мое предплечье. Какая нелепая ситуация. Я покачала головой и усмехнулась.

– Тебе смешно? Это тоже из-за шока. Кто-то смеется, кто-то плачет. Уже завтра все будет в порядке.

– Как раньше уже не будет.

Алекс помолчал.

– Нет. Как раньше уже никогда не будет.

Он понимал, что я знаю. Или, по крайней мере, догадываюсь на его счет. Да он и не скрывался. Значит либо не хотел, либо не видел смысла.

– Я… кто-нибудь, – я замолчала. Стоит ли мне вообще знать, что я натворила. – Э-э-э.. я слышала хруст.

– Да. Думаю, у него сломана кость в двух местах.

– Оу.

– Твоей вины тут нет. Ты защищалась. Причем, весьма хорошо. Если бы я не появился, ты с ними справилась. Со всеми. Готово. Не двигайся, Я наложу повязку.

Я кивнула.

– Снимать шов будет больно.

– Не страшно.

– Да. Почему ты отказалась ехать в больницу? То, что ты говорила на серьезные причины не походит.