Миф о русском дворянстве

Либеральные требования конституционных реформ были усилены общим негодованием по поводу сдачи Порт-Артура и Кровавого воскресенья в Петербурге. Потрясенный этими событиями и убежденный советниками, что требования реформ дольше игнорировать невозможно, 18 февраля Николай II указом на имя министра внутренних дел А. Г. Булыгина объявил о своем намерении создать совещательное собрание народных представителей. В манифесте, составленном в нарочито традиционных выражениях, император призвал «всех истинно русских… людей доброй воли всех сословий и состояний…» встать на защиту трона и отечества^{453}

. Поскольку летом и осенью 1905 г. революционный натиск продолжал усиливаться, Николай был принужден сначала согласиться на принцип представительства в соответствии с собственностью, а не сословной принадлежностью, а затем даже на предоставление ожидавшемуся собранию народных представителей не совещательных, а законодательных функций.

Губернские предводителя дворянства, de jure являвшиеся вождями первого сословия, а на деле — представителями нарождавшегося класса крупных землевладельцев, на своем мартовско-апрельском совещании 1905 г. отвергли принцип сословного представительства. Двадцатью голосами против шести они высказались за то, чтобы булыгинская Дума, как позднее стали называть совещательное собрание, избиралась разделенными на группы по интересу или классы и по принципу, установленному для проведения земских выборов в 1864 г. Хотя некоторые дворянские собрания на внеочередных летних сессиях продемонстрировали отсутствие согласия по вопросу о природе избирательного права, июньское совещание двадцати пяти губернских предводителей, вопреки возражениям традиционалистского меньшинства, предпочитавшего сословное представительство, подтвердило принятую на апрельском совещании резолюцию. Источником массового давления в пользу выборов, основанных на принципе правового равенства, стали три общегосударственных земских съезда, проведенные весной и в начале лета, которые единодушно высказались против сословного представительства и поддержали требование Союза Освобождения о проведении всеобщих, равных, тайных и прямых выборов. Майский земский съезд даже послал к императору делегацию во главе с князем С. Н. Трубецким, профессором философии Московского университета и единокровным братом московского губернского предводителя дворянства. Предостерегая 6 июня Николая II от попыток организации выборов на основе сословной принадлежности, Трубецкой заявил, что «русский царь — не царь дворян, не царь крестьян или купцов, не царь сословий, — а царь всея Руси…»^{454}

.

Последняя попытка защитить принцип сословного представительства в Думе была сделана четырьмя из пяти народных представителей, включенных в проходившее в двадцатых числах июля преимущественно бюрократическое Петергофское совещание по обсуждению проекта Думы. Среди этих четверых были бывшие губернские предводители граф А. А. Бобринский и А. П. Струков, которых поддержал А. С. Стишинский, бывший товарищ министра внутренних дел и член Особого совещания по делам дворянства, являвшийся в то время членом Государственного совета. Стишинский направил императору личную просьбу, в которой предупреждал, что система выборов, основанных не на сословной принадлежности, а на собственности, явится роковым ударом, от которого дворянство не оправится. Пятым народным представителем был историк В. О. Ключевский, который за два десятилетия до этого характеризовал в своих лекциях сословия как анахронизм. Ключевский присоединился к большинству совещания, рекомендовавшего разделение избирателей не по сословной принадлежности, а по владению собственностью^{455}.