Миф о вечной империи и Третий рейх

Начало немецкому национал-большевизму положили события, которые произошли в 1919 году на втором съезде Коммунистической партии Германии, проходившем в Хайдельберге, когда от КПГ откололась радикальная группа, более известная под именем «гамбургских национал-коммунистов». Эту группу возглавляли председатель Гамбургского совета рабочих и солдатских депутатов Генрих Лауффенберг и его близкий друг фриц Вольфхайм. Несколько месяцев спустя после раскола они создали Рабочую коммунистическую партию Германии, которая прожила очень короткую политическую жизнь. Так как Лауффенберг и Вольфхайм, следуя марксистской доктрине, апеллировали только к пролетариату, полагая, что в послевоенное время космополитические требования не могут найти понимания у немецкого рабочего класса. Однако их политическая установка не нашла поддержки, ее отвергали как правые, так и левые политические силы. Даже сам Ленин дистанцировался от немецких национал-коммунистов, впрочем, как и Карл Радек, которого во время переговоров в Маобитской тюрьме просили о поддержке «гамбургские раскольники». Итак, первая, «революционная, фаза» национал-большевизма потерпела неудачу, так как столкнулась одновременно и с сопротивлением правительства, и с непониманием рабочего класса.

После подписания в Рапалло советско-немецкого договора началась вторая «эволюционная фаза» немецкого национал-большевизма, которая была ознаменована польской кампанией Красной Армии и совместным неприятием версальского диктата. В отличие от первой стадии новый этап начался по инициативе правых политических кругов, которые были представлены аристократом Брокдорфом-Рантцау и влиятельнейшими фигурами немецкого рейхсвера. Третьим и самым решающим толчком к складыванию национал-большевистского движения в Германии послужила позиция компартии Германии во время оккупации французскими войсками Рура. 20 июня 1923 года Карл Радек произнес на расширенном заседании исполкома Коминтерна сенсационную речь, которая называлась «Лео Шлагетер, странник в никуда».

Сенсационно прозвучали в этой речи следующие слова: «Шлагетер, мужественный солдат контрреволюции, заслуживает нашей оценки как честный революционный солдат». Радек решил использовать в интересах коммунистического движения мученичество Альберта Лео Шлагетера. Разве он не был жертвой капитализма и Антанты? Разйе йе капиталистические интересы привели к французской оккупации Рура? Радек назвал Шлагетера «странником в никуда», так как, несмотря на свою героическую смерть, он был бойцом фрайкора, а стало быть, был наймитом немецкого капитализма. Мёллер ван ден Брук в трех статьях, опубликованных в «Совести», пытался полемизировать с К. Радеком. Мёллер высоко оценил реализм Радека, так как именно реализм, а отнюдь не оппортунизм, как писалось в левой газете «Вперед!»(«Форвартс!»), взял верх в его речи. Радек поставил перед немецкими националистами вопрос; с кем они планируют объединиться для борьбы с Францией, оккупировавшей Рур и Рейнскую область. Мёллер парировал, что Германия в силу своего геополитического положения должна опираться на Россию, но отнюдь не на какое-то конкретное правительство. Подобно графу Ревентлову Мёллер ван ден Брук очень живо воспринял инициативу Радека. Но в итоге и Мёллер ван ден Брук, и граф Ревентлов все-таки отказались от политического объединения с левыми. Но не стоит заблуждаться, все возражения Мёллера ван ден Брука, адресованные Радеку, на самом деле относились не к его предложению, а к политике, проводимой другими коммунистическими вождями, которые делали все невозможное для складывания союза националистов и коммунистов. Еще недавно Москва, как полагал Мёллер ван ден Брук, видела своей целью создание всемирной пролетарской партии. Но речь Радека фактически объявила о построении социализма в соответствии с собственными национальными особенностями. Но Радек со своей реалистичной точкой зрения был всего лишь аутсайдером в широчайшем коммунистическом фронте. Он сам еще находился под властью классовых и космополитических идей. Поэтому предложения Радека могли быть восприняты серьезно лишь при условии, что они были объявлены официальной доктриной большевизма. В противном случае это был лишь тактический маневр, который мог оказаться опасной ловушкой. Мёллер ван ден Брук не мог не обратить внимания, что до сих пор немецко-русское соглашение достигалось не на паритетных началах, а на условиях, выгодных большевистской стороне.

Но несмотря на последовавший отказ Мёллера ван ден Брука, впервые появились формулировки, которые позже были радикализированы, а отчасти упрощены, став общей базой для всех национал-большевистских групп. Но когда Радек изложил свои мысли, то у