Мифическая война. Миражи Второй Мировой

Поведение советских воинов в Германии и освобождаемой ими Европе определялось как чувством мести, так и тем, что солдаты и офицеры Красной Армии прекрасно сознавали, что их телами мостят дорогу к победе. Они догадывались, что так дешево солдатская жизнь не ценится больше ни в одной другой армии – участнице войны. И, вырвавшись за пределы своей страны, они вымещали свою злость и на пленных, и на мирном населении. И пленных, и мирных жителей убивали прежде всего за то, что они вот остались живы, а вот нам завтра суждена почти верная смерть в бою. А заодно и насиловали, грабили, разрушали, вымещая злобу на жизнь и на власть, против которой не смели выступить. И еще злились на то, что за границей, даже не в самой богатой Сербии, живут все-таки несравнимо лучше, чем в советском «колхозном рае». А грабили еще и потому, что жили гораздо беднее тех же американцев или британцев. Для американцев, например, те же велосипеды никакой ценности не представляли, в Америке они имелись в большом избытке. Точно так же американским и британским офицерам и солдатам в голову бы не пришло брать немецкие автомобили домой, поскольку имелись свои. Поэтому трофейные машины использовались лишь для нужд оккупационной администрации. Вот немецкие часы американские солдаты, как и красноармейцы, ценили, но только хорошие. И все-таки нельзя сказать, что в западных зонах оккупации у немецкого населения практически не осталось часов, как это произошло в советской зоне оккупации. И пленных, за редким исключением, западные союзники не расстреливали.

И Сталин прекрасно понимал, что этой стихийной ненависти лучше дать выход на иностранцев, прежде всего, конечно, на немцев, чтобы эта ненависть и злоба не прорвались внутри страны. Только когда стало ясно, что эксцессы разлагают Красную Армию, которая стремительно теряет боеспособность, Сталин принял меры по прекращению убийств, грабежей и изнасилований мирного немецкого населения, хотя полностью все это прекратилось только в конце 1945-го – начале 1946 года.

Уровень насилия со стороны красноармейцев определялся наличием на местах реальных сил, которые могли противостоять эксцессам с их стороны. Например, в Польше уровень этих эксцессов был гораздо ниже, чем в Германии, поскольку в стране находились две армии Войска Польского и еще действовали антикоммунистические партизаны. То же самое было в Курляндии и в Литве, где «лесные братья» сразу начали активную партизанскую борьбу и тем предотвратили широкое распространение эксцессов со стороны советских войск. Напротив, в побежденных Германии и Венгрии никаких сил сопротивления не осталось, и советские солдаты могли практически творить там все, что хотели.

В приказе Военного совета 2-го Белорусского фронта № 006 от 22 января 1945 года, с которым требовалось ознакомить весь командный состав до командиров взводов включительно, утверждалось, что захват крупных запасов спиртного соблазнил солдат к «чрезмерному потреблению алкоголя», и наряду с «ограблениями, мародерством, поджогами» – об убийствах умалчивалось – теперь всюду наблюдается массовое пьянство, в котором участвовали даже офицеры. Рокоссовский потребовал «выжечь каленым железом эти позорные для Красной Армии явления», привлечь к ответственности виновных в грабежах и пьянстве и карать их вплоть до расстрела, установить «в кратчайший срок образцовый порядок и железную дисциплину» во всех войсковых частях. Рокоссовский напомнил также, что «врага нужно уничтожать в бою, а сдающихся брать в плен».

Однако приказ Рокоссовского, как и аналогичные приказы других командующих фронтами, требовавших прекратить грабежи, насилия и убийства и грозившие самыми суровыми карами, вплоть до расстрела на месте, во многом оставался на бумаге. Среди военнослужащих царила круговая порука, и командиры всячески выгораживали своих подчиненных, обвиненных в преступлениях против немцев. Навести порядок было очень трудно и порой даже опасно для тех, кто пытался это сделать.

20 апреля 1945 года Ставка издала директиву 1-му Белорусскому и 1-му Украинскому фронтам «Об изменении отношения к немецким военнопленным и гражданскому населению», где потребовала более гуманно относиться к немцам, что должно было снизить их упорство в обороне.

После этого командующие фронтами стали более активно бороться с эксцессами против пленных и мирного населения. Маршал Конев, например, расстрелял перед строем 40 человек, обвиненных в убийствах и изнасилованиях.