Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

Вскоре после десяти вечера, проведя в пути восемь часов, небольшой состав подкатил к вокзалу Затерянного Озера. Эвдора ожидала увидеть на платформе встречающего ее отца, но человек, стоявший в круге света под ближайшим фонарным столбом, оказался не Деном Хейлом, а его другом, Клэнси Манном. Человек жесткий и суровый, Манн больше всего напоминал почтовый ящик – такой же коренастый, приземистый и, на первый взгляд, едва ли не квадратный… Смешное дело: уехав в Белладонну, Эвдора о Клэнси Манне почти не вспоминала. В мире матери он был просто невообразим, зато здесь, в Затерянном Озере, казался воплощением самой реальности. Ну, а дочь Клэнси, Мод Манн, была самой близкой подругой Эвдоры на все Затерянное Озеро. С ней рядом было куда веселее, чем с девчонками из Белладонны – при всем их ароматном дыхании и аккуратных прическах. Казалось, большая клубнично-алая родинка на левой щеке выкручивает на максимум все ее внутренние настройки, отчего Мод и говорит громче, и движется быстрее, и ведет себя храбрее всех остальных. По сравнению с другими, жизнь из Мод просто била ключом.

Стоило Клэнси с Эвдорой сойти с крытой платформы, легкий ветерок (уже намного холоднее, чем там, в восьми часах езды к югу), набрал силу, насквозь продувая купленную матерью летнюю куртку, точно бумажную салфетку. Эвдора поспешила плотнее прижаться к могучему плечу Клэнси.

– Здесь всегда такой холод!

– Тебе же он нравится, только ты позабыла.

Эвдора восторженно расхохоталась. И вправду: все детали, все чудеса Затерянного Озера сами собой встали на место, сложились в памяти, точно мозаика, разом напомнив Эвдоре, как ей здесь хорошо. Да, она всем сердцем любила и стужу, и хаотическое кружение снежных хлопьев над головой, и огромные камины, и толстые бревенчатые стены, и этот темный, бескрайний лес!

Забравшись в кабину грузовичка, Клэнси включил печку, и оба в тепле и уюте поехали к отцовскому дому.

В пути Эвдора расспрашивала, что новенького у Мод, рассказывала о кондукторе, а под конец задремала. Отчасти проснулась только после того, как пикап миновал автоматические ворота и въехал в просторный подземный гараж.

– Приехали, солнышко, – легонько встряхнув ее, объявил Манн.

Эвдора мигом пришла в себя и огляделась. Места для парковки по обе стороны были пусты. Манн улыбнулся и выпрыгнул из кабины. Далеко справа трое мужчин в черных пальто вытаскивали из багажника старого фургона длинные узкие ящики и складывали их штабелем у стены. Нечто подобное Эвдора видела всякий раз, приезжая в Затерянное Озеро, но прежде никогда не задумывалась, что может означать эта деятельность. Выбравшись из пикапа, она рысцой побежала за Манном, успевшим уйти вперед футов на двадцать. Казалось, увесистый чемодан Эвдоры в его руке совершенно пуст.

– Эй, Клэнси, – окликнула его Эвдора.

Манн, оглянувшись, широко улыбнулся в ответ.

– А что делают эти люди там, у стены?

– Ну, а сама-то разве не видишь?

Клэнси, не останавливаясь, шел вперед и больше ей не улыбался.

– Ага, вижу, но что в этих ящиках?

Озаренная внезапной – и весьма любопытной – идеей, окутанной ореолом запретного, Эвдора остановилась и пригляделась к штабелю ящиков. И сразу же вспомнила о кондукторе поезда с его драгоценным грузом. Манн тоже остановился и повернулся к ней.

– Да все что угодно там, внутри, может быть. Ты, маленькая, голову этим не забивай. Идем-ка, проверим, готов ли твой старик.

Подхватив чемодан Эвдоры, Клэнси повел ее наверх, широким коридором, мимо доброго десятка дверей. Дело ясное: расспрашивать его – пустая трата времени, но спереди, словно бы в утешение, донеслись звуки музыки, повеяло вкусными запахами. Отворив дверь, Манн на секунду приостановился, взглянул на Эвдору и сказал:

– Держись за моей спиной, да шагай потише.

Эвдора кивнула. Сердце ее затрепетало в груди, щеки порозовели от предвкушения встречи.

Манн проскользнул внутрь. Эвдора двинулась следом.

За плечом Клэнси, у дальней стены, ярко пылал знакомый огромный камин, на массивном столе, посреди грязных тарелок, пустых бокалов, стопок бумаги и прочих руин делового ужина возвышались остатки жаркого на вертеле. Освещал комнату только огонь в камине да пламя невысоких свечей на столе.