Мифы Древнего Египта

После этого «Исида, богиня, величайшая в магии среди богов», начинает другое обращение к скорпионам. Термины его очень неясны [667], но строки, которые мы процитировали, достаточны, чтобы показать, что колдун просто пересказывает историю о том, как сделать, чтобы скорпионы не проникли в дом, или как обезвредить их укусы

[668].

Глава 13

Развитие и распространение египетской религии

На первый взгляд может показаться, что религия Древнего Египта обрела стереотип уже в доисторический период и что жрецы вполне понимали свои цели, следуя тем же идеям, поклоняясь тем же богам и используя те же формы поклонения, что и благословенные предки из того невероятно отдаленного века, которым должен датироваться объем их религиозных верований. Возможно, египтяне действительно представляли самый крайний из известных нам случаев религиозного консерватизма. Однако при более тщательном исследовании мы замечаем, что даже они не могли полностью противостоять различным влияниям, которые с течением времени становились общими для религии. Таким образом, мы наблюдаем множество постепенных изменений в религиозной мысли, а также рост или упадок веры и форм поклонения и в более узких, и в более широких кругах древних египтян. Здесь, однако, мы можем дать лишь набросок наиболее заметных черт такого развития.

Изображения богов в священном искусстве действительно представляют собой наиболее примечательный пример консерватизма. Большинство художественных типов сформировались еще в доисторический период и подвергались лишь незначительным изменениям. Только в римский период появилась небольшая адаптация к греко-римским типам божеств (см. рис. 218) [669]

. Начиная с Нового царства многие боги (или даже большинство богов) получили крылья (гл. 5, коммент. 58) или, по меньшей мере, появились намеки на них, они окутывали богов, как шали, вокруг тела. На некоторых частях одежды появились перья, как указание на небесный характер (ср. тип Онуриса-Анхура, как он изображен на рис. 146). Чем более архаичной и примитивной была статуя, тем более древней она являлась. Конечно, есть много примеров, когда более поздние художники не понимали древних моделей и во многом неправильно толковали их [670].

В значительной части религиозное развитие Египта совершилось задолго до исторического периода, о чем свидетельствуют противоречивые взгляды, которые встречаются в «Текстах пирамид» V и VI династий. Эти тексты были взяты из книг, которые были поняты египтянами 2800 г. до н. э. далеко не полностью, и они являются, следовательно, самыми древними религиозными текстами всего мира. В то же время следует предупредить относительно господствующей теперь тенденции слишком переоценивать их общую древность. Некоторые части, действительно, можно датировать даже додинастическим периодом, но основной текст, зависящий от осирианской теологии, которая господствует в нем, был написан в ранний век пирамид, около 3000 г. до н. э. Противоречия в этих текстах, особенно в отношении космических сил и жизни после смерти, вероятно, относятся, как мы только что сказали, к предыдущим тысячелетиям религиозной мысли. Было бы, однако, рискованно датировать столь отдаленным периодом воззрения, содержащиеся в этих документах, на основании впечатления о жестокости или прогрессивности их идей, которые мы извлекаем из них. Вполне ли мы уверены, например, что один из самых примитивных образцов религиозной фантазии, будто душа царя существует, пожирая другие души, даже души каких-то богов, восходит к периоду до 5000 г. до н. э., когда жители в долине Нила, вероятно, действительно были каннибалами? Разве не могла фантазия колдуна зайти так далеко даже в век самой высокой цивилизации? С другой стороны, небезопасно утверждать, что какие-то изолированные и удивительные достижения мысли в этих текстах, например определенный нравственный стандарт, требовавшийся даже от царя, если он имел намерение присоединиться к царству богов, не мог появиться намного раньше, чем великое развитие египетской цивилизации, которое начинается около 3000 г. до н. э. Сами египтяне не могли классифицировать традиции. Там, где теологи пытались примирить наиболее вопиющие противоречия религиозных традиций древних, их мысль, скованная страхом утратить что-то из наследия предков, двигалась только по странным кругам, увеличивая число несообразностей робкими попытками гармонизировать их. Дело неизменно заканчивалось полной неразберихой (см., например, миф об утраченном глазе солнца или противоречивые взгляды на океан в главах 2–5). Это беспомощное отношение к традициям характеризует египетскую теологию во все периоды.