Мифы и факты русской истории

Забелин разрушил создаваемую Костомаровым легенду, что Пожарский был блеклой личностью, волей Минина вознесенный на пост воеводы нижегородского ополчения. Историк спрашивает: допустим, Минин указал на Пожарского, но что же нижегородский народ? Умный, торговый народ, умевший всякому делу дать счёт и меру. И такие люди выбрали Пожарского, били челом, чтобы был у них воеводой. Ведь, как писал Пожарский, они присылали к нему «многажды». Забелин не согласен с Костомаровым, что Пожарский слишком долго сидел в Ярославле. Никто из современников, кроме Авраамия, его в промедлении не обвиняет. Забелин считает, что «нижегородское ополчение, оставаясь так долго в Ярославле, не потеряло для главной своей цели ни одной минуты. Оно неисчислимо больше завоеваний сделало без меча... Прежде всего, надо было... взять приступом свою собственную Смуту... Что, если бы Пожарский... поскакал бы с ополчением наспех спасать московский Белый город... оставив за собой и около себя по разным городам воровские и вражеские дружины...? Что вышло бы тогда? Вышла бы та же самая история, если ещё не похуже, какая случилась с первым ополчением, с Ляпуновым».

Не согласен Забелин с Костомаровым и в том, что Пожарский был на вторых ролях в царствование Михаила Романова. На самом деле он был награждён больше, чем Трубецкой и другие участники освобождения Москвы. Но, как отмечает Забелин, Пожарский и Минин шли с нижегородцами не для того, чтобы перестроить государство, а чтобы восстановить прежний порядок. А когда он восстановился, то люди тоже должны были остаться на прежних местах, с прежним значением и положением в обществе. Поэтому Дмитрий Пожарский, обращаясь с челобитной к царю, называет себя Митькой. По той же причине он проиграл в местническом споре Салтыкову — тот был выше родом. Тут царь ничего не мог изменить при всём своем желании.

Что касается царского уважения к Пожарскому и поручения ему самых ответственных дел, особенно ратных, то оно было оказано в полной мере. Забелин считает, что большего, чем было сделано Пожарскому по службе, тогда не могли сделать, «не порушив всего порядка службы, всего быта, всех отношений старины». И напрасно некоторые историки (Костомаров) утверждают, что Пожарского тогда не считали главным героем, как считают сейчас. Даже паны-поляки говорили, что «боярство Пожарского в больших богатырях считает». Храбрый и искусный воевода, никогда не отступавший от опасности в битвах, Пожарский, к тому же отличался гуманным характером. «Одно не могут ему простить его биографы и историки, — иронизирует Забелин, — что нет в его личности ничего театрального: а известно, что без театральных драматических прикрас какая же бывает история!»

В.О. Ключевский, убежденный либерал и западник, в характеристике героев Смутного времени в «Курсе русской истории» (1902) склонялся к позиции Костомарова. Пожарского он ставил невысоко, но его словам, «в рати кн. Пожарского... только два человека сделали крупные дела, да и те были не служилые люди: это — монах А. Палицын и мясной торговец К. Минин. Первый по просьбе кн. Пожарского в решительную минуту уговорил казаков поддержать дворян, а второй выпросил у кн. Пожарского 3—4 роты и с ними сделал удачное нападение на малочисленный отряд гетмана Хоткевича». Общее заключение Ключевского о людях, спасших Россию, отдает снобизмом: «Московское государство выходило из страшной Смуты без героев; его выводили из беды добрые, но посредственные люди».

С.Ф. Платонов не принимал либерализма В.О. Ключевского и вообще любых «измов». Он считал, что «нет нужды вносить в историографию какие бы то ни было точки зрения; субъективная идея не есть идея научная, а только научный труд может быть полезен общественному самосознанию». В «Очерках по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв.» (1899) и в «Лекциях по русской истории» (1899), он высказывает точку зрения о героях нижегородского ополчения. В споре между Костомаровым и Забелиным относительно Пожарского и Минина Платонов близок к оценке Забелина. В Пожарском его привлекает «сознательное отношение к совершавшимся событиям». Он никогда не теряется и постоянно знает, что должно делать; при смене властей в Москве он служит им, насколько они законны, а не переметывается, «у него есть определенные взгляды, своя политическая философия... у него свой "царь в голове». Пожарского нельзя направить чужой мыслью и волей в ту или другую сторону. Современники высоко ценили Пожарского и до 1612 г., иначе нижегородцы не выбрали бы его воеводой.