Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России

Ты жизнь мне вернула в диком краю,Крылом разогнала усталость мою,Из ручья напоила холодной водой.Зачем же, сестра, мы расстались с тобой?!

Долго ехал Чалджи по степи. Уже село солнце за далекими бархатными тасхылами. Уже загорелась вечерняя заря. А он, бросив поводья, медленно покачивался в седле.

— Остановись, Чалджи! — послышался вдруг голос за его спиной.

Чалджи поднял голову и увидел того старика, которому он, по совету Чибек, дал барана. В руках у старика был хомс[146].

— Слезы твои услышало мое сердце… — сказал старик, — твою грустную песню услышал мой хомс. Сердце мое и хомс мой откликнулись, как эхо в горах.

Чалджи молчал, глядя на старика грустными глазами.

— Ты дал мне барана, — продолжал старик. — Ты помог мне высушить слезы. А чем я помогу тебе?

— Я сестру свою потерял, — прошептал Чалджи, — как мне найти ее?

— Долог и труден будет твой путь, — проговорил старик. — Ничего у меня нет, чем бы я мог помочь тебе. Вот только этот хомс… Возьми его. С песнею легче жить, легче переносить невзгоды.

Чалджи взял хомс и тронул струны. Они запели:

Много на свете бедных живет.Злые болезни косят народ,Холод покою ему не дает.Горе за бедными следом идет.Если ты честен и смел душой,За счастье народа иди на бой!

Так пел хомс, а Чалджи и старик слушали его, затаив дыхание. Потом, когда песня замолкла, Чалджи сказал:

— Правду говорит хомс. Я видел и знаю людское горе, я видел и знаю тех, кто горе приносит. И всю жизнь я буду бороться за счастье бедных людей.

Он снова тронул струны, и теперь хомс зазвенел с новой силой, а слова загремели как поток, падающий с тасхыла:

…Я вижу: Чалджи, Алыгбаем гонимый,Что люди простые тобою любимы.Я вижу: ты хочешь помочь им в беде,Да будет с тобою удача везде!И я обещаю помочь тебе в том,Чтоб жеребенка ты вырастил скакуном,Пешему — лошадь лихую дал,Раздетому — кров и одежду дал…

— Спасибо тебе, волшебный хомс, — сказал Чалджи, просветлев лицом, — теперь у меня есть верный друг! Спасибо тебе, добрый старик! Знай, что твой хомс попал в надежные руки.

…Старик долго смотрел вслед удаляющемуся Чалджи. И на глазах у него блестели слезы, но это были слезы радости.

Зло за зло

…В тайге, через которую лежал путь Чалджи, жила в одном улусе, в богатой юрте красавица Тарынчах[147]. Была она так красива, что даже таежная весна завидовала ей. У нее были такие длинные косички, как степные тропинки. У нее было так много нарядов, что в них можно было нарядить девушек семи улусов. И все же никто не завидовал ее красоте. Никто не называл ее цветком потому, что цветок не только поражает красотой, но и дает пчелам мед. Никто не называл ее кудрявой березкой потому, что березкой не только можно любоваться, но и строить из нее юрты. Тарынчах же была красива, но красота ее не радовала людей.

Тарынчах всегда жила одна и никого не любила. По утрам никого не приветствовала добрым словом, а по вечерам никому не желала спокойного сна.

В грозу, когда в небе грохотали громы, сверкали стрелы молний, когда люди прятались в юртах, Тарынчах одна уходила в лес. Страшно стонала тайга, могучие кедры, раскачиваясь по ветру, прижимались друг к другу. Вершины тасхылов закрывались тучами. Звери и птицы прятались в своих норах и гнездах. И в это время слышался звонкий смех. Это был смех Тарынчах.

А Чалджи ехал через тайгу на коне бая и пел:

Где нет, скажите мне, тайги,Чтоб не замучила коня?!И где нет баев–богачей

И батраков таких, как я?!Кто видел, чтобы, расступись,Тайга открыла светлый путь?!Кто видел, чтоб богач–хитрецДал вольной грудью мне вздохнуть?!

Вдруг конь его, измученный длинным переходом, зашатался и повалился на бок. Чалджи едва успел спрыгнуть с него.

— Прости, друг! — сказал Чалджи. — Не рожден ты богатырским конем, не суждено тебе скакать без устали с тасхыла на тасхыл.

— Устал твой конь… — сказал подошедший бедняк. — Что будешь делать?

— Я отдам тебе коня, — проговорил Чалджи, — а сам пойду пешком.

Обрадованный бедняк не знал, чем отблагодарить Чалджи.