Мифы и общество Древней Ирландии

Главным оборонительным оружием ирландского воина был щит. Археология ирландского железного века знает лишь одну находку – небольшой (55 на 35 см) четырехугольный щит с закругленными углами, деревянный, покрытый кожей. Такие щиты, видимо, удобно совмещались в бою с небольшими же мечами, и такое вооружение служило для знаменитых поединков, описанных в литературе, и ближнего боя вообще312. В древнеирландской литературе описываются щиты продолговатые и четырехугольные, в человеческий рост (схожие с кельтскими щитами в континентальной Европе), эти щиты были также деревянные, обивались кожей или железом, по крайней мере край щита всегда был укреплен железной кромкой. В центре щита был металлический умбон, отражающий прямые удары

313. Щиты (согласно литературе) красились в разные цвета и украшались орнаментами, которые все же вряд ли несли геральдическую нагрузку. Со щитом был связан один из боевых приемов Кухулина, возможно, практиковавшийся в действительности, – прыжок на умбон или край щита противника. Щит мог использоваться и в качестве наступательного оружия, если металлический край его натачивали до остроты. Описания шлемов довольно редки и поздно появляются в древнеирландской литературе, археология эпохи латена в Ирландии также не знает находок шлемов314

.

Предания уладского цикла посвящены долгой войне, которую вели между собой в давние времена улады и коннахты. Кульминацией этой войны был поход коннахтов и их союзников со всей Ирландии против уладов. Целью коннахтов был огромный бык Темный из Куальнге, которого захотела получить в свое стадо коннахтская королева Медб. Нравы на этой постоянной войне были жестокие, ценность человеческой жизни крайне незначительной. Даже если мы и подразумеваем влияние христианских монахов, редакторов и составителей уладского цикла, мы должны все же признать, что воинский этос, как мы видим его в этих текстах, не имеет ничего общего с христианской моралью и нравственностью. Это преимущественно языческое отношение к чужой и собственной жизни и смерти, ценность которых для воина невелика. Как говорил Коналл Кернах, уладский воин: «Клянусь тем, чем клянется мой народ, что с тех пор как я взял в руки копье, я не часто спал без головы коннахта у меня под головой и почти каждый день и каждую ночь я убивал человека» (или в другом варианте: «Не было и дня, чтоб я не убивал коннахта, не было и ночи, чтоб я не устраивал разрушение и пожар, и никогда я не спал без головы коннахта под моим коленом»)315. Убийства и разрушения здесь не так поражают нас, как особое отношение к голове своего противника, к мертвой голове вообще, распространенное среди кельтов как на континенте, так и на островах. Упрощая, можно сказать, что сила и свойства врага передавались победителю с помощью отрубленной головы. В голове содержится жизненная сила человека, поэтому голова может какое-то время жить и существовать сама по себе. Головы убитых противников носили на поясах в качестве трофеев, указывающих на высокий статус воина. В особом покое под названием Красная Ветвь в Эмайн Махе хранились головы и военные трофеи

316. В случае культа голов невозможно не упомянуть особое отношение к головам противников и среди кельтов на континенте, чему мы находим массу свидетельств как в археологии, так и в античных источниках. Так, на юге Галлии в храме в Рокпертюзе были найдены колонны с нишами, в которых сохранились человеческие черепа. Диодор Сицилийский пишет о континентальных кельтах, что «головы наиболее выдающихся из врагов они бальзамируют кедровым маслом и бережно хранят в ларцах, показывая затем гостям и похваляясь тем, что или кто-то из их предков, или их отцы, или сами они не приняли предлагаемого за ту или иную голову выкупа»317

.

В той же знаменитой «Повести о свинье Мак Дато», где мы встречаем героического улада Коналла Кернаха, именно он заслужил право делить огромную свинью на пиру у хозяина Мак Дато. Разочарованный Кет, сын Магу, коннахтский герой, вынужденно оставляя право разделки Коналлу, грустно заметил: «Если бы Анлуан был в доме, он предложил бы тебе иное состязание. Плохо для нас, что его нет в доме». «Однако он здесь», – ответил Коналл, снял голову Анлуана со своего пояса и бросил ее в грудь Кету, так, что у того кровь хлынула изо рта318. Эта живая и грубая в своем реализме сцена всегда привлекала внимание исследователей и комментаторов, однако сложно понять тех из них, кто считает яркие зарисовки «Повести о свинье Мак Дато» сатирой на другие произведения уладского цикла.