Мифы классической древности

"Не измышляй лжи, доблестный Ахилл, – воскликнул Агамемнон. – Не проведешь меня! Сам ты не отдаешь назад своей части, а от меня требуешь, чтобы я отдал. Нет, если не удовлетворят меня ахейцы новым даром, я сам пойду к тебе в шатер и своими руками возьму твою добычу, а не то вознагражу себя из части Аякса или Одиссея; гневайтесь тогда, как хотите! Да об этом после; теперь к делу! Снаряжайте корабль: сведем на него Хрисеиду и отправим священную гекатомбу; кто-нибудь из вождей пусть плывет к Хрису с дарами – вот, хоть бы ты, Пелид, страшнейший из ахейских воителей". Грозно взглянув на него, Пелид отвечал: "Кто из ахейцев станет вперед повиноваться тебе, бесстыдному корыстолюбцу, кто пойдет с тобою на брань? Я ведь не за себя пришел воевать с троянцами – они мне ничего худого не сделали: из-за тебя бился я с ними, да из-за брата твоего Менелая. Ты же все презираешь и грозишь, что похитишь у меня добычу, мзду тягостных трудов моих, дарованную мне ахейцами! При разгроме городов вражеских мне никогда не приходилось получать такой награды, какую ты себе брал; моей рукой добывается в бою победа, а дойдет до дележа – ты заберешь себе все лучшее, а я, истомленный боем, без ропота иду, бывало, к кораблям, довольствуясь и малым. Нет, больше я тебе не помощник: уйду я назад, в свою Фтию, богатей тут без меня, наживай себе сокровища один!" – "Что же, – отвечал Пелиду надменный царь Агамемнон, – беги, коли тебе хочется. Я не прошу тебя оставаться здесь для меня: много у меня достойных бойцов и без тебя; от них мне всегда будет честь, а еще больше, чем от них, – от промыслителя Зевса. Нет для меня человека ненавистней тебя: вечно бы тебе спорить, заводить раздоры да битвы. Не кичись и не ставь ты себе в заслугу своей силы и мужества: сила твоя – дар тебе от богов. Нет, иди к кораблям и плыви со своей дружиной домой; властвуй там над своими фессалийцами, а над нами тебе властвовать не придется. Гнев твой мне не страшен; я еще вот что скажу тебе: Хрисеиду я отошлю к отцу, но после того приду в твой шатер и сам возьму у тебя юную Брисеиду, твою пленницу; сделаю я это, чтобы ты уразумел, сколь выше я тебя властью, и чтобы никто не дерзал впредь тягаться со мною и сопротивляться мне".

Гневом вскипело сердце в мощной груди юного Пелида; не знал он, на что решиться ему: извлечь ли меч и положить Атрида на месте или обуздать и подавить в себе гнев. Так волновался он и наконец, почти непроизвольно, схватился за рукоятку меча и хотел извлечь его из ножен, но в это время приблизилась к нему Паллада Афина, ниспосланная с Олимпа Герой: любила и хранила Гера обоих враждовавших вождей. Незримая никем из ахейцев, встала богиня позади Пелида и взяла его рукой за русые кудри. Изумленный, обернулся он назад и тотчас узнал Афину и сказал ей: "Зачем ты, богиня, низошла к нам с Олимпа? Или хотелось тебе видеть буйство Атрида? Не ложно мое слово: погубит он себя своей гордыней". Афина в ответ: "Я сошла с Олимпа, чтобы укротить гнев твой; сколько хочешь язви противника словом, но не извлекай меча. Повинуйся мне и верь: скоро заплатит он тебе за обиду дарами, втрое ценнейшими отнятых у тебя сегодня".

Покорился юный герой слову богини и опустил меч в ножны; но зато, не обуздывая более гнева, стал он язвить Атрида злыми словами. "Бесстыдный, презреннейший из трусов! Осмелился ли ты хоть однажды вступить в бой с врагом, садился ли ты хоть когда-нибудь в засаду вместе с другими? Нет, и то, и другое для тебя страшнее самой смерти! Вот по тебе дело – грабить добычу у того, кто дерзнет прекословить тебе. Ты царствуешь над презренными трусами – иначе не посмел бы ты обижать бойцов! Но вот что скажу тебе и клянусь в том великой клятвой: придет время, и ахейцы толпами будут падать от руки губителя Гектора, ты же не в силах будешь подать гибнущим помощь; все тогда взыщут сердцем Пелида, и сам ты горько будешь раскаиваться, что обесславил доблестнейшего из ахейцев". И сказав это, гневно бросил он на землю свой скипетр и сел. Царь Агамемнон хотел отвечать Пелиду не менее гневной и оскорбительной речью, но тут поднялся с места многочестный старец Нестор и встал между двумя вождями: словом, полным мудрости, старался он укротить гнев в них и примирить их между собою – дабы распря первых вождей не погубила всей рати. Только старания старца не увенчались успехом, и слово его было бессильно. "Справедливы и разумны твои речи, старец, – сказал ему Агамемнон. – Но видишь – он хочет быть выше всех здесь, хочет над всеми начальствовать и господствовать. Боги хоть и сотворили его храбрым воителем, но не дали ему права оскорблять и бесславить". – "Поистине, – прервал его Ахилл, – я был бы ничтожнейшим из трусов, если бы стал покоряться каждому твоему слову. Повелевай другими – не мною. Одно еще скажу я тебе: из-за пленной девы не подниму я меча ни на тебя и ни на кого из ахейцев – отнимайте свой дар, коли хотите; но другого ничего не возьмешь ты из моего шатра, а если дерзнешь – тотчас же омочу копье мое в твоей черной крови!"