Мифы классической древности

Прокрида ни слова. Глубоко оскорбленная такой злой пыткой, мучимая стыдом и раскаянием, удаляется она на остров Крит и там, презрев из-за одного всех мужчин, вместе с богиней Артемидой охотится по горам. Но на Критских горах не может забыть она про любовь свою. Артемида подарила любимице своей быструю как ветер собаку и дивный охотничий дротик. Никогда тот дротик не давал промаха и всякий раз после удара возвращался в руки того, кто его бросил. С этими дарами возвратилась Прокрида на родину и, неузнанная, подошла к своему охотившемуся в лесах супругу. Быстроногий пес и чудный дротик приводят его в такой восторг, что все готов он отдать за них. Прокрида согласна уступить их Кефалу, если он будет ее супругом, и, получив согласие, открывает себя. Теперь оба могут попрекнуть друг друга в неверности, и простили они друг друга, и опять зажили с добром согласии.

С собакой и дротиком, дарами своей супруги, Кефал не раз хаживал на охоту. Так, однажды по приглашению фиванцев принял он участие в охоте на злую тевмесскую лисицу, которую послал разгневанный Дионис, на беотийскую землю. Молодые охотники окружили широкое поле, на котором находилась лисица; легко перескакивала она растянутые сети и быстрее птицы скрывалась от преследовавших ее собак. Молодежь обратилась к Кефалу, прося его спустить и своего пса, уже давно рвавшегося из тесного ошейника. Спустили его, и, быстрый как стрела, погнался он за лисицей и в один миг скрылся из виду, только один след его виднелся на песке. С ближнего холма наблюдал Кефал эту погоню. Уже пес догоняет лисицу, готов уже ухватить, но та вырывается и убегает. То прямо мчится она, то кружится по широкому полю, а пес все за ней по пятам. Так и кажется, что пес хватает ее, вонзает в нее свои зубы, но нет, он кусает воздух. Кефал решился наконец прибегнуть к не дающему промаха дротику. Прилаживая дротик, Кефал на мгновение упускает из виду лисицу и ее преследователя, но как только обратил опять в ту сторону взор свой, увидел он дивное чудо: на поле стоят две мраморные фигуры — лисица как будто бежит, пес не может догнать ее. Бог некий пожелал, чтоб ни за той, ни за другим не осталась на этом состязании победа.

Много лет Прокрида и Кефал жили в любви и согласии. Прокрида не предпочла бы милому Зевса, Кефал же ей — Афродиты. Каждый день, с первыми лучами солнца, Кефал выходил на охоту без слуг и коня, без собаки и сети: ему довольно было верного копья. Утомясь, ложился он в тени деревьев и призывал Авру[34]

освежить горячую его грудь. «Авра, — говорил он ей, — радость моя, ты подаешь мне отраду, ты услаждаешь мне уединение, при тебе так отрадно в лесу, твое дыхание так освежительно». Кто-то подслушал эти слова и подумал: верно Авра, которую Кефал так часто и так нежно призывает, какая-нибудь любимая им нимфа. И поспешил подслушник к Прокриде и все рассказал ей. Прокрида поверила — так легковерна любовь! Как убитая, без чувств упала она на землю и, когда поднялась, горько стала жаловаться на неверного супруга и сетовать о своем горе: тени боится Прокрида, боится соперницы, которой нет. Но временами овладевают Прокридой другие мысли; она начинает сомневаться в справедливости слышанного и не теряет надежды убедиться, что оклеветан Кефал. Не доверяя предателю-подслушнику, она решилась собственными глазами убедиться, справедливы ли слова его, прежде чем милого обвинить в измене.

На другой день, лишь только пробудилась румяная заря, Кефал вышел в лес на охоту. Опять стал призывать он Авру, как вдруг услышал чей-то глубокий вздох. «Приди ко мне, радость моя!» — продолжает Кефал, и вот тихий шелест послышался в кустах. Кефалу показалось, что в кустарнике скрывается дичь, и метнул он в ту сторону свое не дающее промаха копье. «Горе мне!» — воскликнула Прокрида. Это была она! Копье попало ей прямо в грудь. Слышит Кефал голос своей верной супруги, без памяти бросается к ней и видит: Прокрида, полуживая, истекая кровью, вынимает из раны копье — свой собственный дар милому мужу. Бережно поднимает Кефал с земли супругу, берет ее на руки, перевязывает рану, останавливает кровь и молит милую не умирать, не покидать его, преступного. Обессилев и чувствуя близкую смерть, Прокрида с трудом промолвила еще несколько слов. «Нашей любовью, Кефал, богами света и смерти заклинаю тебя: не вводи ты Авру в нашу брачную горницу». Тут только Кефал увидел несчастную ошибку. Успокоил он супругу, да уж поздно. Вместе с кровью оставляют ее последние силы. Пока жива еще Прокрида, смотрит она — не насмотрится на мужа, будто хочет в уста его вдохнуть свою душу; но скоро вечная тьма покрыла ей очи.

Дедал

(Овидий. Метаморфозы. VIII, 183–235)