Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы

К тому времени, когда мы собрались вокруг тяжелого круглого дубового стола, стоявшего на паркетном полу посреди библиотеки, готовясь к демонстрации эзотерических способностей Лэйвери, уже наступили осенние сумерки. Остальные трое вели себя оживленно, даже слегка возбужденно, виной чему, несомненно, был превосходный шерри, на который не скупился Дэвид. И сам хозяин, похоже, тоже пребывал в прекрасном расположении духа. Но на меня это подействовало мало, а небольшое количество выпитого мной вина лишь усилило атмосферу страха, казалось, давившую на меня со всех сторон. Меня удерживало лишь обещание, которого добился от меня мой друг, и только оно вынуждало меня участвовать, по крайней мере, поначалу, в том, что должно было произойти.

Наконец, Лэйвери объявил, что готов начинать, и попросил нас соблюдать тишину. По требованию медиума в комнате выключили свет, и лишь потрескивающие поленья в большом камине отбрасывали вокруг красно- оранжевые тени.

Эксперимент не включал в себя никаких обычных атрибутов, столь любимых мистиками и спиритами; мы не сидели, соприкасаясь мизинцами в неразрывном кругу, и Лэйвери не просил нас сосредоточиться на чем бы то ни было. Под монотонное тиканье старинных настенных часов медиум закрыл глаза и откинул голову на высокую спинку кресла. Все мы пристально наблюдали за ним.

Постепенно дыхание его становилось все глубже, движения груди стали размеренными. Затем, прежде чем мы успели что-либо понять, руки его сжались на кожаных подлокотниках кресла, а рот начал судорожно дергаться. У меня кровь застыла в жилах, и я уже поднялся было на ноги, когда лицо его вновь неподвижно застыло. Затем губы Лэйвери приподнялись, обнажив зубы, и он несколько раз быстро закрыл и открыл рот, словно скрежеща зубами в идиотской ухмылке. Однако так продолжалось всего секунду или две, и вскоре лицо его снова расслабилось. Неожиданно осознав, что все еще стою, склонившись над столом, я заставил себя сесть.

Лицо медиума залила смертельная бледность, костяшки его пальцев, сжимавших подлокотники, побелели. В это мгновение я мог бы поклясться, что температура в комнате резко поднялась. Остальные, казалось, этого не замечали, чересчур увлеченные движениями кадыка Лэйвери, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Мясистая шишка медленно перемещалась вверх и вниз вдоль всей его шеи, в то время как горло расширялось и сжималось, словно в спазме. Наконец, Лэйвери заговорил – и при этих звуках я почувствовал, как кровь стынет у меня в жилах!

Ибо шипение, хрип и бессвязные звуки, вырывавшиеся изо рта Лэйвери, не имели ничего общего с человеческим голосом. Подобного языка наверняка никогда не существовало не только в нашем мире, но и во всей вселенной. Это был голос… некоего чудовища!

В промежутках между безумным кашлем, свистом и кудахтающим хохотом иногда прорывалось сочетание понятных звуков, примерно напоминавших наше произношение имени «Атлач-Нача»; но понял я это лишь тогда, когда Лэйвери с диким воплем опрокинул кресло, словно некая сила отшвырнула его назад, и начал биться в судорогах на полу.

Поскольку я сидел за столом прямо напротив Лэйвери, возле него я оказался последним. Лорд Мэрриотт уже был рядом, прижав его к полу и удерживая на месте. Старый Дэнфорд пятился в самый дальний угол комнаты, выставив перед собой руки, словно пытаясь отогнать самое черное из всех зол. Я поспешил к нему, но он оттолкнул меня и направился прямо к двери.

– Дэнфорд! – крикнул я. – Что, черт побери… – Но тут я увидел его выпученные глаза, несчастный дрожал всем телом. Он боялся за собственную жизнь, и, увидев его в таком состоянии, я на мгновение забыл о своем собственном ужасе. – Дэнфорд, – уже спокойнее повторил я, – с вами все в порядке?

К этому времени Лэйвери уже сидел на полу, неуверенно озираясь по сторонам. Лорд Мэрриотт подошел ко мне. Дэнфорд открыл дверь библиотеки и повернулся к нам. Лицо его было смертельно бледным, руки дрожали. Спотыкаясь, он вышел из комнаты в коридор, ведший к входной двери.

– Исчадие ада! – наконец прохрипел он, без своего привычного «Грррм!». – Чудовище… исчадие ада… да поможет нам Бог…

– Чудовище? – переспросил Мэрриотт, беря его за руку. – Что случилось, Дэнфорд?

Старик стряхнул его руку. Похоже, он несколько пришел в себя, но лицо его все еще оставалось пепельно-серым, и он не мог сдержать дрожь.

– Чудовище, да, – хрипло ответил он, – адское чудовище! Я не стал бы даже пытаться изгнать… такое!

Он повернулся и, пошатываясь, направился по коридору к выходу.

– Куда вы, Дэнфорд? – крикнул ему вслед Мэрриотт.

– Прочь, – послышался его голос от двери. – Прочь отсюда. Я… я буду на связи, Мэрриотт, но я не могу сейчас здесь оставаться.

Дверь за ним захлопнулась, и несколько мгновений спустя послышался шум двигателя его автомобиля.

Когда звук отъезжающей машины стих, лорд Мэрриотт ошеломленно повернулся ко мне.

– Что все это значит? – спросил он. – Думаешь, он что-то видел?