Мифы о микробах и вирусах

Обоюдоострое опровержение – это такое опровержение, которое подобно обоюдоострому мечу может разить и налево и направо. Редко, но встречаются мифы, состоящие из двух взаимоисключающих частей. Для того чтобы разоблачить такой миф, приходится наносить удары по обеим частям.

Но давайте оставим поэтичную беллетристику в покое и займемся нашим «сдвоенным» мифом.

Одна часть этого мифа заключается в приписывании микроорганизмам разумного поведения, способности принимать обдуманные решения и совершать на их основе поступки. Но подобная способность возникает у животных и человека в результате высшей нервной деятельности, которую обеспечивают высшие отделы центральной нервной системы – кора больших полушарий головного мозга и ближайшие к ней подкорковые отделы.

Почему червь, рожденный ползать, не может летать? Ответ прост – потому что у него нет крыльев и мышц, приводящих их в движение. То же самое можно сказать о высшей нервной деятельности у микроорганизмов. Ее у них нет, потому что нет ни головного мозга, ни нервной системы в целом. И даже нет клеточной структуры (органоида), отвечающего за мышление. Во всяком случае, пока таковой не открыт и вряд ли будет открыт, поскольку анатомия микроорганизмов изучена очень хорошо, до мельчайших деталей. Это их физиология постоянно подкидывает ученым сюрпризы, один за другим.

Нет головного мозга – нет разума. Точка! Колонии мыслящих бактерий имеют право на существование только в фантастически-фэнтезийных произведениях. Это очень «выгодные», то есть перспективные в смысле сюжетообразования герои, и авторы-сказочники вряд ли когда-нибудь смогут с ними расстаться.

К слову – о червях. Нервная система круглых червей или нематод состоит «всего-то» из окологлоточного нервного кольца и нескольких продольных нервов. Слова «всего-то» взяты в кавычки, поскольку по сравнению с бактериями это очень-очень много. И что, хотя бы отдаленно подобное высшей нервной деятельности мы можем наблюдать у нематод? А ничего! Время от времени появляются сообщения о том, как очередные ученые (вот непонятно, брать эти слова в кавычки, или нет) обнаружили у нематод способность к примитивному обучению на собственном опыте, но это пока еще больше гипотеза, нежели серьезное утверждение.

Разума у микроорганизмов нет, но есть ли у них какая-то способность к согласованному взаимодействию? Обратите внимание на слова – «к согласованному», а не «к осмысленному». Согласованное взаимодействие может реализовываться на инстинктивном уровне, по программе, заложенной природой.

Такая способность есть. Не у всех микроорганизмов, но у многих. Или же есть у всех, но изучена пока не у всех… Этологией[8] микроорганизмов ученые занялись около сорока лет назад и уже успели кое-что выяснить. «Кое-что», а не «почти все», потому что сорок лет для науки срок небольшой, да и объект исследования очень сложный. Бактерия – это не собака и не обезьяна. В микроэтологии много предположительного, гипотетического, а также много спорного, но в целом можно с уверенностью говорить о наличии у клеточных микроорганизмов способности к контактному и дистанционному общению, определяющей различные формы социального поведения. Неправильно думать, что одноклеточные организмы живут сами по себе, никак не взаимодействуя друг с другом.

Уточнение – в этой главе речь идет только о клеточных микроорганизмах. Этологией вирусов ученые пока еще не занимаются. Или, может, уже занимаются, но держат свои занятия в тайне.

Итак, что дает ученым возможность говорить о взаимодействии и социальном поведении микроорганизмов?

Во-первых, одноклеточные микроорганизмы обладают способностью к когезии – слипанию однородных клеток друг с другом. Простейший пример когезии – диплококки, сдвоенные шаровидные бактерии, могущие иметь общую капсулу. Более сложный пример – нитчатые бактерии, о которых говорилось в первой главе.

Согласитесь, что для «склейки» и образования общей оболочки нужно какое-то взаимодействие между отдельными организмами. Прежде чем объединяться, нужно каким-то образом договориться, верно?

Более сложной разновидностью взаимодействия, чем когезия, является кооперация – объединение организмов для совместного выполнения той или иной задачи. Пленка, которую образуют синегнойные палочки, – это пример кооперации. Впрочем, грань между кооперацией и когезией во многих случаях весьма условна. Так, например, нитчатые бактерии можно считать и примером когезии, и примером кооперации.

Ну а хищная бактерия тератобактер с ее ловчим приспособлением в виде пасти (снова вспоминаем первую главу) – это уже кооперация и только кооперация. Практически Тератобактеру остался всего один шаг до многоклеточного организма. По своей сути многоклеточный организм представляет собой не что иное, как результат кооперации множества клеток разных видов.