Мифы славянского язычества

Наконец, нам остается сказать несколько слов о Полкане. Мы заметили уже выше, что имя Радегаста произошло, вероятно, от ратного гостя, т. е. господина, воеводы, словом, Радегаста, ратника по преимуществу, что подтверждается и тем, что, подобно Световиту, в храме Радегаста содержались лошади для собственного его употребления. У нас это понятие ратника олицетворилось в фантастической форме славянского Центавра Полкана, который посему, может быть, не что иное, как наш русский Радегаст.

К имени Полкана примыкает еще суздальский бог Плихан или Полхан, по которому до сих пор небольшая ярмарка во Владимирской губернии носит имя Полиханской.

Глава XII

Праздники и времяисчисление древних славян

Понятие времени вообще как не основывающееся ни на каком достоверном факте, вероятно, у славян не существовало, хотя некоторые ученые и принимают Житоврата или Кродо за нашего Сатурна, и Дамианович переводит греческого Хронуса именем Временника: но это сомнительно, и вероятнее считать его за вольный перевод славянского мифолога, тем более что этого имени мы нигде не встречаем.

Славяне, предаваясь преимущественно поклонению земной природы, вероятно, считали сначала время, сообразуясь с самими явлениями годовой жизни земли, атмосферы, вод и растений; но этот расчет по различным температурам мест и времен не имел ничего определенного. Вот почему наши предки принуждены были, наконец, прибегнуть к общечеловеческому астрономическому исчислению времени и празднованию определенных дней солнечных поворотов и равноденствий. Наш простой народ до сих пор не любит определять время месяцами и приблизительно означает его своими сельскими работами или большими церковными праздниками. «Когда рожь поспеет, — когда скот выгонят в поле, — в крещенские морозы, — в великий пост, — в петровки…» При означении церковных праздников придает он им часто прозвания, относящиеся к его сельской жизни, и соединяет с понятием этих праздников известные свои занятия или природные явления. Так, например, название Татьяны крещенской — от крещенских морозов; Герасим-грачевник назван так от того, что в это время прилетают грачи; Иеремия-запашник — в этот день начинают запашку полей; Марфа и Ирина рассадницы — в эти дни рассаживают огороды; Акулина-гречишница — в этот день сеют гречиху, и многие другие подобные примеры. Некоторые праздники перетолковывают также на свой лад; так случалось мне слышать, что праздник Сретения Господня есть встреча зимы с весною; день сорока мучеников называет народ «сорокой» и полагает, что в этот день трескается лед и пост переламывается пополам: в этот день пекут пироги в виде сороки и жаворонки, как в день Герасима в виде грачей; обычай, вероятно, имеющий свое начало в языческих жертвоприношениях.

Год, как видели выше, разделялся у славян на две главные эпохи Живы и Моры, весны и осени; но самые дни, разделяющие эти два полугодия одно от другого, нам неизвестны и, вероятно, никогда точно и положительно не были определены, завися от большей или меньшей продолжительности жары или морозов и вообще от температуры и земной растительности. Каждое полугодие разделялось в свою очередь на две главные эпохи: начала и полного развития, весны и осени, соединенных между собою второстепенными празднествами, которые все подчинены главному понятию Живы или Моры. Таким образом, полугодия каждой из них являются скорее как один беспрерывный праздник богини весны или осени, нежели как время, подлежащее ее покровительству.

О собственном празднике Живы как богини жизни мы имеем свидетельство Прокоши,[115]

что оно совершалось в первые дни мая месяца, но это замечание, быть может, относится к Живе как богине любви, достигшей степени кумира.

При первых предвестниках весны спешили славяне хоронить злую Мору и с крыш домов своих призывать благодатную весну. В Польше окликают весну в великий четверг до восхода солнца. К этому же обычаю относится встреча первого дождя или грома с особенными обрядами и песнями, как, например:

Дощику, дощикуМилый дощикуКропи жутко

Шоб бухо чутко.Дожжь, дожжьНа бабину рожьНа дедину пшеницу

На дивкин ленПоливай ведром.

Первого марта многие славяне имеют привычку ходить на могилы покойных и служить по ним панихиды; это осталось от древнего обычая при окончании года и начале нового лета праздновать поминки всех скончавшихся в минувшем году. У лужитанцев,[116] близ Герлица (в Саксонии), до сих пор сохранился обычай ходить в воскресенье четвертой недели великого поста на Тодесберг (Todesberg — гора смерти) с зажженными факелами и, помянув там всех скончавшихся, тушить факелы и возвращаться с песнею: «смерть мы потушили, новую жизнь зажгли». Этот праздник с разными изменениями празднуется почти во всех краях Германии, где жили прежде славяне, и известен под общим названием Todauagen (выношение смерти).