Мифы славянского язычества

Свет Наталья Збородовична;Сидит она во высоком тереме,Сидит, заперта двумя дверями,Она замкнута тремя ключами;Ее красно солнушко не огреетИ буйны ветры ее не обвеют.Ясной сокол мимо терема не пролетит,На добром коне мимо молодец не проедет.Или в другом месте:Сидит Афросинья в высоком теремуЗа тридесять замками булатными;

Буйны ветры не вихнут на нее,Красное солнце лица не печет;Двери у палат были железныя,А крюки, пробои по булату злачены.

В других сказках блуждания Ивана-царевича по подземельям заменяются непроезжими дорогами через бесконечные дремучие леса, где вместо прекрасных царевен помогают ему и указывают путь три сестры Бабы-Яги.

Точно так же и Илья Муромец пролагает себе путь «чрез те леса Брынские», где царствует Соловей-Разбойник. Наряду с пещерами, подземельями и лесами, в одинаковом с ними символическом значении, являются в наших песнях глубокие погреба, а иногда колоды белодубовые. Так Егория Храброго

Посадили во глубок погреб:Закрывали досками железными,Задвигали щитами дубовыми,Забивали гвоздями полужеными,Засыпали песками рудожелтыми.

В германо-славянских преданиях змеи и драконы, обитающие в пещерах, хранят в них большие богатства, лежат на ложах чистого золота. У нас злато-серебро прозывается змеиного крылицею; также в наших былинах глубокие погреба всегда наполнены несметными сокровищами, а именно, золотом и серебром.

Позднее, под влиянием обыденной жизни получили, конечно, эти погреба значение кладовых; но первобытное их значение глубже, и искать его следует в тождестве их с белокаменными змеиными пещерами. Также получил глубокий погреб значение темницы Ставра-боярина, и даже Илью Муромца запирает разгневавшийся Владимир в глубокие погреба. Точно так же, по варианту о Дунае Ивановиче, литовский царь, отец княгини Опраксии (будущей жены Владимира), разгневанный сватовством Дуная, закричал:

Аи же вы, Татаровья могучие!Возьмите Дуная за белы руки,Сведите Дуная во глубок погреб,И заприте решетками железными,Досками дубовыми,И засыпьте песками рудожелтыми;И пусть-ка во Литвы погостит,Во погребу посидит.

Наконец, былина про Потыка или Потока Михаила Ивановича рассказывает нам, как он живой сошел в могилу с трупом жены своей Авдотьи Лиховидьевны:

И тут Поток Михайло Иванович

С конем и сбруею ратноюОпустился в тоеж могилу глубокуюИ заворочали потолоком дубовыимИ засыпали песками желтыми.

Тут в могилу пришел змей, Потык его убил, помазал им тело жены своей и тем возвратил ей жизнь; по другому варианту, он змея послал за живой и мертвой водою, и ею воскресил Марью Белого Лебедя; по этому варианту, он по смерти жены приказал сколотить домовище великое, чтобы в одно домовище двоим лечь, а по другому —

«Сделайте (приказывает Потык) колоду белодубовую,Чтобы двум в колоды стоя стоять,А двум в колоды сидя сидеть,И двум в колоды лежа лежать».К той колоде приплыла змея подземельнаяИ проточила колоду белодубовуюИ ладала ссоть тело мертвое.[166]

Колода белодубовая — обычное эпическое выражение для гроба; в таком значении принимается колода и у Нестора. Точно так же в других песнях читаем:

И по славныя по матушке Пучай-рекеПлывет-то колода белодубовая:На этой колоды белодубовой,Сидела на ней белая лебедушка.

Или:

Смотрит: плывет на другой стороне колода белодубовая,И взмолилася Марья той колоде белодубовой:Ой же ты колода белодубовая,Перевези же меня чрез быстру реку.Да выйду на святую Русь.