Мифы Советской истории

А. Гальперн, на тот момент секретарь Верховного совета, высшее должностное лицо в масонской иерархии, вспоминает, что Совет не собирался в дни Февральской революции и, соответственно, не мог обсуждать состав Временного правительства. Однако влиятельные масоны Коновалов, Керенский, Некрасов, Карташев, Соколов и Гальперн активно контактировали между собой. Поэтому трудно согласиться и с крайним выводом А. Я. Авреха о том, что «масонская организация не имела к их выдвижению никакого отношения»[111]. Все же имела, хоть и не решающее. Одни сумели стать активными участниками событий, другие давали «братьям» советы. Такой и была роль большинства масонов в событиях — совещательной. Было бы соблазнительно представить себя архитектором первого временного правительства, вполне соответствовавшего вкусам либералов. Но Гальперн честно признает, что «говорить о нашем сознательном участии в формировании правительства нельзя: мы все были очень растеряны…»[112]

Г. М. Катков уверен: «Партийная принадлежность и партийная дисциплина должны были уступать более прочным масонским узам. Более всего от этого пострадала партия кадетов. Когда настал час формирования Временного правительства, решение выносилось не партийными комитетами, а влиятельными масонскими группами»[113]. И сколько этих групп, властно отодвинувших кадетский ЦК? И кто его на деле отодвинул от решения «кадрового вопроса»? В горячечной обстановке первых числе марта действительно было не до ЦК. Состав правительства формировался на длительных совещаниях политиков разных либеральных фракций. Но центром этих совещаний, как следует из воспоминаний Шелгунова, Милюкова (оба — не масоны) и других свидетелей были не масоны, а… сам Милюков.

Присутствие масонов в правительстве еще не говорит о том, что они попали туда именно благодаря масонским связям. Керенский был одним из лидеров революции, депутатом и членом исполкома Петросовета одновременно. При таком наборе он мог открыть ногой дверь правительства. Там кадеты только повторяли ему «Просим, просим». Некрасов был видным кадетом. Ему для попадания в правительство не нужно было масонской протекции.

Главным призом масонов в правительстве считается М. Терещенко, малоизвестный в Петрограде чиновник и предприниматель. Его включение в правительство вызывало недоумение и даже обиды кадетов — немасонов. А. Я. Аврех отрицает его принадлежность к масонству, поскольку Некрасов не перечисляет его среди министров-масонов[114] (правда, нет и доказательств, что перечисление Некрасова является исчерпывающим).

Пикантность ситуации заключается еще и в том, что Терещенко потеснил кадета Шингарева, претендовавшего на пост министра финансов. А Шинграев, которому дали менее престижный пост министра продовольствия, как раз был масоном, но «классическим», не в той организации, где состояли Некрасов и Керенский[115]

.

Собственно, как раз появление Терещенко в числе министров и является главным доказательством его принадлежности к масонству — а кто еще мог бы его протащить на вершину власти?

Впрочем, есть и другой канал. Распоряжаясь значительными средствами, Терещенко активно включился в работу Красного креста и военно-промышленных комитетов. В 1915 г. он стал председателем Киевского военно-промышленного комитета, для чего масонские связи были не нужны. Тут требовались капиталы. Таким образом для «общественности» Терещенко стал представителем «Юга России», сотрудником Львова и Гучкова. Это и был его канал во власть. Если Терещенко был масоном, то этот фактор мог ему помочь, но он не был единственным и даже главным в возвышении будущего министра иностранных дел России. Он оказался представителем общественности «Юга России» по должности, а правительство не должно было состоять только из питерцев. Тогда это считалось неудобным.

Судьба Терещенко сложилась так удачно во многом благодаря тихому перевороту, который кадеты совершили против Родзянко. Раз не он возглавил правительство, то на его место перемещался Львов, и в правительстве образовалась важная вакансия. Пришлось снова перекладывать пасьянс. Шингаревым «заткнули» министерство земледелия, а на финансы нужно было поставить еще кого-то, кто в них разбирается. Вот тут и пригодился гучковский «кадр».

Масонство сформировало не правительство, а личные связи, часть которых затем использовалась при формировании правительства и позднее, в середине 1917 г., — его центристской фракции, состоящей из старых знакомых, в том числе по масонству. Но это не значит, что масонская организация могла претендовать на то, чтобы диктовать свою волю правительству. Советовать — пожалуйста. Но если мнение советчиков расходилось с мнением публичных политиков, то последние действовали по своему.