Мифы Советской истории

6 июня 1919 г. Махно направил телеграмму Ленину, Троцкому, Каменеву и Ворошилову, в которой говорилось: «Пока я чувствую себя революционером, считаю своим долгом, не считаясь ни с какой несправедливостью, обличающей меня в (нечестности?) к нашему общему делу Революции, предложить немедленно же прислать хорошего военного руководителя, который ознакомившись при мне на месте с делом, мог бы принять от меня командование дивизией»[227].

И на других участках фронта Красная армия не смогла удержать наступление Деникина. Ответственность за поражение большевики возложили на Махно и расстреляли его штаб. Самому Махно удалось бежать, и он развернул партизанскую войну в тылу большевиков. В отместку за гибель махновских командиров анархисты взорвали в Москве здание горкома партии. Погибло несколько десятков большевистских руководителей.

Под давлением Деникина большевики вынуждены были отступать с Украины. Бойцы не хотели уходить в Россию. 5 августа к Махно присоединились его части, оставшиеся под командованием большевиков. В руках «батьки» снова оказалась многотысячная армия.

Превосходящие силы белых оттеснили махновцев в западную Украину, под Умань. Но внезапный удар, нанесенный махновцами под Перегоновкой 26–27 сентября, был сокрушающим. Один полк противника был взят в плен, два полностью вырублены. Махновская армия ворвалась в тылы деникинцев и двинулась через всю Украину тремя колоннами в сторону Гуляйпольского района. «Операции против Махно были чрезвычайно трудными. Особенно хорошо действовала конница Махно, бывшая первое время почти неуловимой, часто нападала на наши обозы, появлялась в тылу и т. п. Вообще же махновские „войска“ отличаются от большевиков своей боеспособностью и стойкостью»[228], — рассказывал начальник штаба 4-й дивизии слащевцев полковник Дубего. Под угрозой оказалась ставка Деникина в Таганроге. Инфраструктура Добровольческой армии была изрядно потрепана, что затормозило деникинское наступление на север, к Москве. С фронта срочно пришлось перебрасывать части Шкуро, чтобы локализовать быстро расширяющуюся зону, контролируемую махновцами. Махновский прорыв серьезно ослабил наступление Деникина на Москву.

Оправившись от первого удара, деникинцы отбили прибрежные города и развернулись на Гуляйполе. Но в этот момент Махно взял крупный город Екатеринослав. В это время под командованием Махно сражалось 40 тысяч человек[229].

Каждую из приходящих в Екатеринослав армий жители оценивали прежде всего по грабежам. Казалось бы, махновцы должны были превзойти всех. Но нет. По свидетельству одного из жителей города «такого повального грабежа, как при добровольцах, при махновцах не было. Большое впечатление произвела на население собственноручная расправа Махно с несколькими грабителями, пойманными на базаре; он тут же расстрелял их из револьвера»[230]

.

* * *

Наиболее массовый бандитизм времен гражданской войны исходил не от боевиков-анархистов и даже не от повстанческих батек, которые должны были считаться с местным населением, составлявшим их опору, а от солдат регулярных армий. «В городе грабежи, пьянство, разгул, которые начинают захлестывать армию», — докладывал после занятия Харькова командующий группой войск РККА В. Ауссем[231]

. Другой эпизод: «В конце апреля полк стоял на станции Тетерев, красноармейцы безнаказанно бесчинствовали — грабили, избивали пассажиров, убили несколько евреев»[232], — вспоминает Антонов-Овсеенко о похождениях 9-го полка красных. Таких примеров было немало и у красных, и у белых (об их поведении мы поговорим ниже).

Другая беда — погромные антисемитские настроения. Они были присущи не только белым и петлюровцам. Здесь уместно привести фрагмент беседы Наркома Украины А. Затонского с красноармейцами, которых пришлось уговаривать не поворачивать на Киев, чтобы «разделаться с Чекой и Коммунией»: «Наконец один уже пожилой дядько спрашивает: „А чи правда, що Раковский жид, бо кажут, що раньше большевики були, а потим жиди коммуниста Раковского посадили…“

Удостоверяю, что товарищ Раковский самого православного происхождения, что коммунисты — это те же большевики…»[233]

— Этот аргумент помог. Известны многочисленные еврейские погромы с участием РККА[234]. Миф приписывает антисемитизм и Махно, что является чистой клеветой[235]. Рекордсменами по части антисемитизма являются белое воинство и украинский националист Григорьев.

Если говорить о «революционных войсках», то разгул солдатского бандитизма, принимавшего часто антисемитскую окраску, можно объяснить особой психологической ситуацией, в которой оказался солдат в 1918–1919 годах. Он был силой, добывал партиям власть и считал себя вправе в случае чего восстановить справедливость и наказать виновных. Сила порождала ощущение вседозволенности, постоянные перебои в снабжении и выдаче жалования — ощущение «неблагодарности» со стороны властей. И здесь обстановка социальной катастрофы, маргинализации и радикализма способствовала выходу на поверхность погромных настроений.