Мифы советской страны

Но Ю.Н. Жуков нашел «доказательство» далеко идущих планов Сталина по насаждению демократии. Среди подготовительных материалов конституционной реформы Ю.Н. Жуков обнаружил проект бюллетеня для голосования, где написаны две фамилии. Это значит, что Сталин не исключал: можно было провести выборы из двух одинаковых кандидатов – преданных партии, коммунистической идее и лично товарищу Сталину. Что же, любопытный факт. После Второй мировой войны в странах народной демократии Сталин даже многопартийность допускал – при условии преданности картонных многопартийных депутатов режиму «народной демократии».

Как это иногда бывает с некоторыми историками, архивная находка вызывает переворот в их сознании, когда все остальное знание, «выработанное человечеством», перестает иметь для него значение. По легенде Ю. Жукова, Сталин превращается в предтечу Горбачева, который намерен устроить альтернативные выборы[560], чтобы народ проголосовал против догматичных коммунистов в пользу демократичных, «перестроившихся», или вообще каких-то загадочных «новых сил»

[561]. Но в 1937 г. коммунисты были не те, что в перестройку, более бдительные. Левые экстремисты, некое «широкое руководство», вопреки воле Сталина развернули террор, поубивали тех правых партийцев, на которых мог опереться Сталин в своей демократической реформе. Насилу вождь с этими экстремистами справился. Никак, весь 1937 год в «Форосе» просидел, а потом его оттуда Берия спас и супостатов урыл. Как это часто бывало в древности и средневековье, миф лепится по кальке более поздних событий. Получается кровавое большевистское ГКЧП, боровшееся против доброго демократического Сталина…

Только все это не выдерживает критики. Начнем с того, что Сталин в политике появился не в 1934 году, и уже хорошо показал, как относился к демократии и политическому плюрализму.

За десять лет до убийства Кирова Сталин ясно объяснил, чем отличается его взгляд на этот вопрос от троцкистского: «Большевизм не может принять противопоставления партии партийному аппарату»[562]

. Чистка аппарата не значит его разрушение и подчинение советам. Сталин действует во имя укрепления монолитности государственно-партийной машины. Именно в этом ключевое отличие его подхода от других направлений большевизма: «Троцкизм есть недоверие к большевистской партийности, к ее монолитности… Троцкизм в области организационной есть теория сожительства революционеров и оппортунистов, их группировок и группировочек в недрах единой партии»[563]. А нам рассказывают о сталинской приверженности альтернативным выборам. Сталин предпочитал тщательно отбирать преданные и подготовленные кадры. А доброхоты из числа нынешних устряловцев приписывают ему намерение отдать власть на поток и разграбление случайных людей – лишь бы извести «большевистскую заразу». Правда, непонятно, почему при тайном голосовании массы проголосуют именно против неугодных Сталину коммунистов и именно за его ставленников. Ведь не эсеров же собирался Сталин привести к власти?

В 1930 г. даже невинные беседы меньшевиков на квартире у Суханова кончились для тысяч «спецов» «проверочно-мордобойной работой» (слова Сталина)[564]. Если бы Сталин и разрешил выборы из двух кандидатов, то только – из двух хорошо проверенных, лояльных партии. А это значит, что «конституционная реформа» в любом случае была для Сталина муляжом.

Сталин все-таки победил своих врагов в 1937-1938 гг., мог ввести те порядки, которые считал нужным. И где искомая Ю. Жуковым и Ю. Мухиным демократия? Хорошо, дальше была война. Но затем Сталин снова победил своих врагов, расширил границы. И опять никакой демократии.

Сталин свернул даже осторожные эксперименты с ограниченной «народной демократией» в Восточной Европе. Может быть, на этот раз происки американцев не позволили Сталину ввести демократию по западному образцу? Но тогда почему «происки коммунистов» не заставили американцев отменить многопартийность?

А потому, что многопартийнсть, работоспособный парламент и смена президентов на выборах – это система, которая удачно обеспечивает интересы западной элиты. Сталин опирался на совсем иную правящую элиту (уже победив все фракции и уклоны), и конституцию воспринимал как внешнеполитический фасад.

* * *

Так зачем Сталину понадобилось в это время менять конституцию?