Мифы советской страны

Рабочие и левые активисты не были сторонниками социального хаоса и понимали, что движению требуется организация. Иначе события так и могли остаться всего лишь хлебным бунтом. 23-24 февраля проходили совещания представителей рабочих организаций и социалистических партий. На них возникла идея обратиться к опыту 1905 г. и создать Советы рабочих депутатов[80]. Временный исполнительный комитет Совета, который, пополнившись уже избранными депутатами, приступил к организации выборов в Совет по всем заводам. Днем 27 февраля Совет уже проводил свое первое заседание, посвященное организации порядка, военных действий и снабжения войск. Одновременно временный исполком Совета "принял экстренные меры к организации продовольствия для восставших, отбившихся от казарм, распыленных и бездомных воинских частей," - вспоминал член исполкома Совета Н. Суханов[81]. Таким образом, "Таврический дворец превращался не только в боевой штаб, но и в питательный пункт. Это сразу создавало практическую связь между "Советом" и солдатской массой," - отмечал Ольденбург[82]

. Вскоре Совет стал пополняться представителями восставших частей.

В исполком прошли прежде всего известные рабочим лично лидеры левосоциалистических группировок, а также те, кто удачно выступил на первом заседании Совета. 28 февраля состав исполкома был дополнен представителями (в большинстве своем более умеренными) революционных партий.

Совет действовал решительно. Он приказал изъять все имеющиеся запасы муки и пустить их в хлебопекарни[83]. Хранить их дальше не было смысла – либо к городу подойдут уже направленные эшелоны с хлебом, либо разразится голод.

Так в городе возник новый орган власти, тесно связанный с предприятиями, восставшими частями, революционными партиями и организациями рабочих. Теперь речь шла не о бунте и не о политическом перевороте, а о борьбе широких социальных слоев за власть с целью изменения самих принципов формирования социально-политической системы страны, то есть о социальной революции. Но революция – это не синоним хаоса и чистого разрушения. Революция рождала свою организацию, центрами которой были советы.

Дума не противостояла Совету, а пыталась опереться на его авторитет. Совет создал продовольственную комиссию, и «исполнительный комитет Государственной думы» присоединился к этому начинанию, согласившись поставить свой «лейбл» после наименования Совета. Комиссия стала именоваться «продовольственная комиссия Совета рабочих депутатов Петрограда и Исполнительного комитета Государственной Думы»[84].

Конечно, влияние Думы на ход революции оставалось очень значительным. Так, 28 февраля Петропавловская крепость перешла на сторону революционных сил только после того, как представитель ВКГД переговорил с комендантом[85]. Но влияние депутатов было только моральным. Конкретных военных сил у них не было. За одним исключением - группы эсеровских "боевиков" были у А.Керенского.

Пользуясь своим внезапно возросшим влиянием, Керенский пытался максимально снизить издержки революции. Он бросил лозунг: "Государственная Дума не проливает крови", который спас многих деятелей старого режима[86]

.

Дума, оставаясь символом движения, не контролировала его. Бунтующие солдаты и жители иногда убивали полицейских, особенно после того, как распространились слухи, что полицейские с крыш стреляют по толпам из пулемета. Но среди демонстрантов действительно было много жертв, кто-то по ним стрелял. 28 февраля "движение перекинулось в окрестности столицы. В Кронштадте оно приняло особенно кровавый характер: восставшие матросы убили адмирала Вирена, десятки офицеров были истреблены, остальных заточили в подземные казематы"[87]. Инициаторами бойни были матросы-арестанты, обозленные на офицеров. Совет и Дума послали делегацию в Кронштадт, и резня прекратилась.

И бескровность Февральской революции, и паталогическая жестокость революционеров – однобокие мифы.

* * *

Когда правительство было разогнано восставшими, в ночь на 28 февраля, ВКГД уведомил командующих фронтами, что «правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной Думы». Генералы не приняли никакого участия в свержении действующего правительства. Так что пока никаких признаков их участия в «перевороте» не было.

28 февраля сопротивление сторонников старого режима в столице практически прекратилось. "Государственная Дума стала символом победы и стала объектом общего паломничества"[88], – вспоминал Милюков. Лидеры ВКГД выступали перед революционными частями, призывая их к дисциплине и подчинению офицерам. 1 марта войска были приведены в порядок, но только подчинялись они теперь только «революционным» указаниям. Действия депутатов в этих условиях направлены не на разжигание революции, а на прекращение конфронтации.