Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды

Словно храмовый свод или двор королевский, покрытыйЩебнем и дерном зеленым, курган возвышался на бреге.Свет сиял изнутри: бойцы сквозь щель заглянули —Викинга там просмоленный корабль стоял — с якорями,

Вытянув реи и мачты подняв; над кормой же высокоСтрашный призрак сидел; он в огненный плащ облачен был.Мрачный сидел он, клинок вытирал, запятнанный кровью,Вытереть пятен не мог; и сокровищ награбленных груды

Сложены были вокруг; на руке же сверкало запястье[73].

Если говорить о литературных воплощениях «Летучего голландца», долгое время самым популярным из них оставался «Корабль-призрак» Фредерика Марриета: история, в которой сын проклятого капитана узнает о его судьбе от умирающей матери и берется за труднейшую миссию — доставить на борт священную реликвию, способную упокоить грешную душу отца. «Голландец» появляется и на страницах других произведений, в том числе стихотворных, иногда под другим названием: например, в цикл стихов Генри Лонгфелло «Рассказы придорожной гостиницы» входит The Ballad of Carmilhan («Баллада о “Кармилхане”»), завораживающее повествование о Корабле Мертвецов, который странствует по морям вовсе без кормчего и парусов, но с командой из призраков.

«Калеуче»

В Чили, а точнее, на архипелаге Чилоэ и особенно одноименном острове есть легенда о волшебном корабле «Калеуче», который приходит в тумане, сопровождаемый звуками музыки, как будто на борту что-то празднуют. Об этом странном судне рассказывают разное, но одна деталь у всех версий общая и бросается в глаза: хотя «Калеуче» — корабль-призрак, он не латиноамериканская реинкарнация «Летучего голландца», а нечто весьма самобытное и… странно привлекательное.

Само слово «калеуче» с трудом поддается истолкованию; некоторые авторы придерживаются варианта, согласно которому оно происходит от caleutun («изменять») и che («люди») на языке индейцев мапуче, то есть его смысл как-то связан с «преображением людей». Да, действительно: рассказывают, что команда «Калеуче» состоит из страшно изувеченных моряков, которые передвигаются на трех конечностях — одной ноге и двух руках; вторая нога растет у каждого такого существа из шеи, а голова повернута на 180 градусов. Они называются инвунче или имбунче, колдуны острова Чилоэ создают их из похищенных детей.

Впрочем, некоторые уверяют, что матросы «Калеуче» выглядят совсем как люди. Они и есть люди — утонувшие моряки, которым выпал второй шанс. Если верить легенде, один раз в году каждый воскрешенный утопленник имеет право навестить семью и даже помочь деньгами; конечно, застав жену в объятиях другого мужчины, он уже никогда не вернется. А еще команда иногда устраивает грандиозные попойки: как правило, дома у друзей (именно так объясняют на острове Чилоэ чью-то необыкновенную удачу — он, дескать, дружит с «Калеуче»!), но бывает и так, что праздник становится чьим-то наказанием. Собиратель фольклора Бернардо Кинтана Мансилья рассказывает вполне современную историю о некоем Хосе Хуале, жителе города Коньяб, который однажды использовал взрывчатку (!) для рыбной ловли. За это незадачливому браконьеру пришлось до конца своих дней тратиться на пирушки для матросов «Калеуче», что ввергло его в ужасную нищету.

Вместо офицеров на борту «Калеуче» колдуны, но и они, и воскрешенные утопленники, и инвунче подчиняются Мильялобо. Они могут, например, наказать того, кто причинит вред беспомощному зверю, или спасти лодку, терпящую бедствие, даже отбуксировать ее в безопасное место, действуя с поразительной скоростью. Вывод представляется однозначным: функция «Калеуче» совсем не такая, как у «Летучего голландца», даром что оба корабли-призраки; он — орудие божественного провидения, а не плавучий ад. Если европейская легенда и повлияла на чилийскую, то лишь в том смысле, что внешний вид «Калеуче» соответствует испанскому (или пиратскому) паруснику. Впрочем, зачастую у него вообще нет парусов: к чему они? Волшебный корабль не просто не зависит от ветра, а способен передвигаться под водой, как кит или дельфин.

«Калеуче» выглядит довольно зловеще, и, по правде говоря, с ним лучше не встречаться. Но при этом он по-своему красив и способен принести радость (в те моменты, когда не несет возмездие); возродиться на борту такого корабля — совсем не то, что угодить на «Летучий голландец». Нельзя не отметить, что помимо прочих тонкостей различие в мифических образах объясняется еще и разным отношением к смерти у европейских и латиноамериканских народов, но это тема для отдельной книги.

«Гигантский корабль»