Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 13. Часть 18. И вечный бой…

Журналисту Globe and Mail Галумов по телефону подтвердил, что встречался с Амирханяном и делал заявления, записанные на пленку, – хотя он и призвал рассматривать их в контексте встречи. Галумов также подтвердил свою оценку президентской власти в своей стране. «Россия – это страна, где президентские ресурсы – колоссальная сила», – заявил он.

Позднее бюрократ перезвонил, чтобы пояснить эти слова. «Я имел в виду, что, когда ресурсы администрации сталкиваются лицом к липу с ресурсами жуликов, они получают даже дополнительные средства, чтобы дать отпор».

Арбитражный суд Москвы рассмотрит это дело в среду, 8 июня.

Полились жалобы на директора Института и изнутри Дипакадемии. В конце концов ректор ДА стал предъявлять к нему претензии. А.Н. и Э.А. рассорились, и Галумов внезапно уволился из Дипакадемии. Еще до этого Э.А. поделился со мной обидами в адрес Панова.

Он заверил, что всегда испытывал ко мне дружеские чувства, но при поступлении на работу в Дипакадемию получил инструкции от ректора сторониться Бажанова – его, мол, песенка спета, его скоро уволят. Одновременно Галумов подвергал Панова резкой критике в целом как нехорошего, недоброго человека. Аргументы Галумова меня, впрочем, не убеждали. Неужели он, Эраст Александрович, фактически сторонился меня против своей воли, только по указке ректора?!

С уходом Галумова Э.А. власть в ИАМП перешла в руки К.Н. Кулматова, который в очередной раз сумел войти в доверие к руководителю Дипакадемии. Его уважал и чуть ли не боготворил Ю.Е. Фокин, те же чувства переполняли и А.Н. Панова. Кенеш Нурматович владел искусством влюблять в себя начальство и одновременно внушать страх подчиненным, добиваться от них покорности. Другое дело, что к науке К.Н. Кулматов, как и Э.А. Галумов, не имел ни малейшего отношения. При Э.А. роль К.Н. в ИАМП была ограниченной, Галумов все-таки больше жаловал А.Д. Шутова и Н.П. Сидорову. Теперь же Кулматов утвердил за собой почти диктаторские полномочия.

Но и это положение оказалось недолговечным. Как-то я зашел к проректору по хозяйственным вопросам Е.А. Садчикову. В разговоре он упомянул о визите к нему Алексея Константиновича Пушкова. Визитер сообщил, что ректор предложил ему возглавить ИАМП и попросил рассказать об институте подробнее. Е.А. Садчиков сообщил то, что знал, но порекомендовал обратиться к Е.П. Бажанову как проректору по науке. А.К. Пушков, однако, советом не воспользовался. Хотя мы были с ним довольно хорошо знакомы – вместе работали в Международном отделе ЦК КПСС, а в дальнейшем Алексей Константинович не раз брал у меня интервью для своей передачи «Постскриптум» на телеканале ТВЦ; однажды даже посетил меня дома для консультации по китайскому вопросу. На сей раз коллега не только обошелся без моих советов, но, разместившись на Большом Козловском, фактически в соседнем кабинете, полностью меня игнорировал.

За два года пребывания в должности директора ИАМП он ни разу даже не заглянул ко мне. И виделись мы с директором только один раз – на аттестации сотрудников ИАМП. Пушков абсолютно самостоятельно руководил институтом, не интересуясь ни задачами, стоящими перед Дипакадемией в сфере науки, ни планами по их реализации. Он лишь изредка появлялся в стенах Академии, передоверив управленческие функции К.Н. Кулматову, человеку очень далекому от науки и с головой увлеченному интригами и выбиванием себе и своим близким всевозможных регалий, преференций, титулов, научных степеней. Ради этого Кенеш Нурматович вовсю эксплуатировал подчиненных, которых умел запугать, обаять или охмурить. Несколько сотрудников «по-черному» вкалывали на клан Кулматова – писали для него, его близких и дальних родственников диссертации, статьи, тексты лекций. А заодно выполняли мелкие поручения – закупали авиабилеты, путевки, отвозили посылки на ж/д вокзал, подавали чай и т. п.

Если раньше Кенеш Нурматович позиционировал себя в качестве моего верного заместителя, помощника и советчика, то теперь, подражая своему новому шефу А.Н. Пушкову, стал меня игнорировать, более того, следил за тем, чтобы меня обходили стороной сотрудники ИАМП. Кто нарушал табу на Бажанова, вызывался «на ковер», и подвергался жесткой критике.

Что же касается А.К. Пушкова, то его редкие посещения Дипакадемии связывались почти исключительно с организацией выступлений различных знаковых деятелей современной России. На Большом Козловском держали слово мэр Москвы Ю. Лужков, руководители Государственной Думы. Именно участие сотрудников ИАМП в таких мероприятиях Алексей Константинович считал научной работой. Наши исследователи слушали ораторов, аплодировали, кто-то из них задавал вопросы.