Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XX вв.

С этой точки зрения поучительно рассмотреть какими видели себя венгры и каков был их образ в глазах соседей на протяжении веков. Такая постановка вопроса требует определения места и роли венгров в Европе. Прибыв 1100 лет тому назад, на завершающей волне «великого переселения народов», из степей Южного Урала в Карпатско-Дунайский бассейн, венгры воспринимались христианской Европой как пришельцы-«азиаты». Создав в центре Европы своё довольно могущественное государство, они не стеснялись своего происхождения, а сделали его источником силы и национальной самобытности, доказав вместе с тем способность приобщиться к европейской цивилизации – они быстро стали европейцами, восприняв христианские ценности и культуру Запада. Выбор, совершенный королем Иштваном I (1001–1038), поставил Венгрию на вполне определенные рельсы общественно-политического развития, с которых она, несмотря на многочисленные исторические бури, проносившиеся над регионом, не сошла и ныне. Вся история венгров свидетельствовует об их приверженности европейским западнохристианским ценностям и культурным традициям, что особенно отчетливо проявилось, например, в период расцвета могущественного венгерского королевства в эпоху правления короля Матяша Корвина (1443–1490). Иными словами, венгры и Венгрия органически вписались в Европу и прочно утвердились в восточной части Центральной Европы, следовательно, стали центральноевропейским народом.

Говоря о месте венгров среди соседних народов (в первую очередь, немцев и славян), хотелось бы обратить внимание на довольно меткое, сохраняющее известную актуальность и сегодня определение, данное им русским ученым К. Я. Гротом в конце XIX века: «Никому из инородцев, ни литовцам, ни северозападным финнам, ни румынам, ни тем более албанцам, ни разным азиатским пришельцам, начиная с гуннов и кончая монголами, даже самим туркам не выпало на долю такой постоянной, деятельной и видной роли в этих германо-славянских отношениях, как народности мадьярской, и это конечно объясняется прежде всего географическим положением, занятым мадьярами в Европе, и условиями их исторического развития, а также, конечно, некоторым выдающимся свойствам их национального характера». «Мадьяры, – подчеркивал он далее, – нанеся само собою разумеется значительный удар дунайским славянам, образовали зато для них, следовательно, вообще для германо-славянского мира сильный оплот против латино-германского Запада, какового это славянство, представленное одними своими разрозненными силами, в то время образовать еще не могло. История угорского государства последующих веков до конца прошлого века полна фактами, свидетельствующими именно о таком значении этого нового политического двигателя в истории Средней Европы»20

.

Российский автор считал венгров в центральной части Европы «желанным бичом для славян». Он сформулировал и оценил с российских позиций роль венгров в Центральной Европе в качестве своеобразного защитного щита, бастиона или буфера между славянским и германским миром. Грот считал, что если бы не венгры, германский массив просто раздавил бы еще не успевшее окрепнуть раздробленное восточное славянство. Именно в таком противодействии германскому Drang nach Osten ученый видел призвание, роль и функцию некогда могущественного венгерского государства в этом регионе. Следует отметить, что в историческом сознании венгров свою функциональную роль они видели и продолжали выполнять в качестве «моста и связующего звена между Востоком и Западом». На деле это означало, что акцент с венгерской стороны делался на роль венгров именно в соединении, а не в разделении различных частей Европы. Подобная функция Венгрии в Центральной Европе при всех вариациях охотно признается венграми и в современных трактовках. Одной из последних попыток Венгрии воссоединить разделенную Европу можно считать период 1980–1990-х годов, когда в регионе происходили коренные геополитические переломы и наметилось возрождение «общеевропейского дома».