Мик Джаггер

Будущий руководитель нового лейбла Маршалл Чесс — мечта почище Ахмета Эртегана. Отец и дядя Маршалла, Леонард и Фил, основали «Чесс рекордз», чикагскую студию, которая выпестовала величайших музыкальных героев «Стоунз», от Мадди Уотерса до Чака Берри. Подростком трудясь в отделе подписки «Чесс», Маршалл слал пластинки Мадди и Чака помешанному на блюзе подростку Майку Джаггеру в далекий Дартфорд, графство Кент. Эти двое наконец встретились в 1964 году, когда Эндрю Олдэм привез «Стоунз» на студию «Чесс», где они записали «It’s All Over Now». Собственно, эта знаменательная сессия и состоялась-то лишь потому, что Маршалл уговорил отца вместе со зрелыми чернокожими музыкантами записать молодых и белых британских новичков.

После смерти Леонарда в 1969 году Маршалл не унаследовал «Чесс», как рассчитывал, и не получил наследства, которое позволило бы ему открыть собственную студию. Прослышав, что «Стоунз» вот-вот уйдут с «Декки», он позвонил Мику из Америки — хотел узнать, не выпадет ли шанса вновь поработать вместе. Американскую визу Мику временно приостановили (из-за дела о каннабисе), и Маршаллу пришлось лететь в Лондон. «Я пришел к Мику на Чейн-уок, — вспоминает он. — В комнате у стены стоял длинный стол, а на нем около сотни альбомов, много блюзовых. Мик поставил „Black Snake Blues“ и танцевал, пока мы разговаривали».

Затем Мик отвел его в дом 3 — возобновить знакомство с Китом, который вместе с Грэмом Парсонсом блямкал что-то психоделическое на фортепиано. «Они сказали, что подписывают контракт с Ахметом Эртеганом на „Атлантик“, у них там будет свой лейбл, и они хотят, чтобы им управлял я. Ахмет — старый друг моего отца, он даже на моей бар-мицве был; то есть у нас обнаружилось еще одно связующее звено. Но Мик темы не продолжил, и в конце концов мне пришлось блефовать — я сказал, что должен точно знать в течение двух недель, потому что рассматриваю и другие предложения. В одиннадцатом часу последнего дня второй недели „Вестерн юнионом“ пришла телеграмма, в которой меня просили возглавить „Роллинг Стоунз рекордз“».

Последний альбом на «Декке» сложился сам собой — сборник живых выступлений на американских гастролях под названием «Get Yer Ya-Ya’s Out! [цитата из песни Блайнд Боя Фуллера[255] ] The Rolling Stones in Concert». Но группа осталась должна «Декке» еще одну песню Джаггера — Ричарда, и студия упрямо настаивала, что от песни не откажется. Мик и Кит отправились в студию и записали трек, который прозвучит на последнем совещании с престарелым главой «Декки» сэром Эдвардом Льюисом. Называлась песня «Cocksucker Blues», и в ней Мик в роли мальчика-проститутки славил прелести минета и анального секса («Where can Ah get mah cock sucked? / Where can I get mah ass fucked?»

[256]), поминая между делом полезные сексуальные игрушки вроде полицейских дубинок и свиней. Надо ли говорить что дату выпуска сингла так и не назначили.

Планы и стратагемы обретали форму, и Марианна все отчетливее понимала, что ей в них места нет. Напротив, она знала, что и принц Руперт, и Ахмет Эртеган считают ее основной препоной. Она уже объявила, что не намерена уезжать из Великобритании в экспатскую коммуну, которую планируют основать «Стоунз». А Эртеган, окучивая Мика, беспощадно дал понять одну вещь. Подписывая контракт с группой, он не может рисковать своими инвестициями из-за наркотических проблем. Как-то раз на Чейн-уок Марианна подслушала, как они об этом говорят; Эртеган утверждал, что она «совсем без руля и ветрил» и требовал «какой-то гарантии, что сделка не полетит под откос из-за Марианны».

Эти сведения, признает она, окончательно лишили ее руля и ветрил — она только больше употребляла и при каждом удобном случае ставила Мика в неловкое положение перед двумя весьма приличными джентльменами, обещавшими спасти его от финансовых неурядиц. И однако, он сопротивлялся их почти откровенному понуждению избавиться от нее и с бесконечным терпением ее прощал. «Я устроила ему форменный ад, — позже вспоминала она. — Я все портила. А он вел себя практически как святой».