Микаэл Налбандян

Касательно знакомств, я уже говорил, но так как мне еще раз объяснили, каких именно знакомых я должен назвать, то присовокупляю здесь имена людей, которых мне случилось видеть в Лондоне. Вот они: Герцен, Огарев, Бакунин и молодой Герцен.

Прежде всего я познакомился с молодым Герценом случайно в зоологическом саду… Мы гуляли вместе, а когда оказались возле носорогов, я рассказал ему, что купил в Индии носорога и отправил его в Россию, и что есть у меня фотография этого носорога… Через два дня молодой Герцен навестил меня, чтобы увидеть его портрет. После этого он меня просил к себе, и я был у него один раз, не видев там кроме его никого.

После этого он встретился со мной в трактире, и тут были его отец, Огарев и Бакунин. Он меня познакомил с ними… Ни о чем особенном не говорили, кроме того, что каждый себе обедал…

Ни с кем из них не имею ничего общего, кроме того, что Бакунин просил меня передать в Париже Ивану Сергеевичу Тургеневу о том, чтобы он хлопотал о выписке жены его из Сибири в Тверскую губернию.

Прибавляю здесь, по замечанию комиссии, что ни Герцен, ни Огарев, ни же Бакунин, никогда мне не говорили ни о своих планах, ни о своих действиях, и я ни в чем не был с ними в сообществе».

Невинные эти «признания» ни в коей степени не могли, разумеется, удовлетворить следственную комиссию. Поэтому во время очередного допроса Налбандяна прямо спросили:

«Поскольку из писем ясно видно ваше непосредственное участие в злоумышленных намерениях лондонских изгнанников, то комиссия требует, чтобы вы искренне объяснили все ваши действия: кто ваши сообщники в Петербурге, в Москве, Одессе, Тифлисе и Константинополе?»

На этот вопрос требовался такой же прямой ответ:

«Я не отрицаю, что Бакунин, как видно из его писем, желал бы сделать из меня агента, но это желание его, и я, кроме дела его жены, ничего решительно по его письмам или желаниям не предпринимал и не исполнял.

…Я не имел никакого участия в злоумышленных намерениях лондонских изгнанников, поэтому, по требованию комиссии, говорю откровенно и с чистой совестью, что по этому предмету я ничего не предпринимал, ничего не делал, нет у меня сообщников ни в Петербурге, ни в Москве, Одессе, Тифлисе или Константинополе.

Р. S. Прибавляю здесь, по замечанию комиссии, что я слыхал в Лондоне о том, что Бакунин в связи с славянами и поляками; но какими именно, не знаю, равно не знаю, кто мне говорил об этом, ибо все русские, которые находятся в Лондоне, знают это. Под словом «все русские» я подразумеваю путешественников, со многими из которых я встречался или в трактирах, или в Британском музее, и которых вовсе не знаю».

Но вот дело дошло до «поваренной книги», тайного словарика и шифрованного письма Серовбэ Тагворяна… Даже руководство по изготовлению пороха стало предметом пристального внимания… Уже по одним вопросам можно было догадаться, как много известно следственной комиссии. Поэтому Налбандяну, чтобы молчать, пришлось стать еще более многословным.

«Словарь составлен не мной; он переписан мной у армянина Мисакяна, живущего в Париже, который, в свою очередь, переписал от некоего Петрос-бея, агента и сообщника одного шарлатана, выдающего себя за принца Армении и живущего в Милане. Упомянутый шарлатан, которого никто из армян, живущих в разных государствах, не знает, два раза напечатал в Милане жалкую брошюрку на французском языке под заглавием «Мемуары», где он, приведя целый ряд нелепых писем своих к различным государственным сановникам России, говорит, что русское правительство его обидело, лишили его земли, и, наконец, без всякого стыда клевещет, что будто русское правительство отняло у него драгоценные камни, короне его предков принадлежащие.

Этого человека, сколько парижские армяне смогли узнать, содержит английское правительство; правда ли, нет ли, я ручаться за это не могу, ибо никакой веры ни к шарлатану, ни же к его агенту не питаю, но что слышал, то излагаю подробно и верно.

Самозваный принц этот, называющий себя Левоном из династии Лусиньянов, в нынешнем году издал на французском языке циркуляр, адресованный ко всем державам Европы. Хотя он пишет, что место его пребывания — в Зейтуне, что в Таврских горах, но там от роду и ногой не ступал.

Как мне говорили, он обращается к европейским державам и просит, чтобы некоторые города в Киликии были объявлены вольными городами. Что будто Англия предложила турецкому султану освободить какой-то город или местность (плохо помню) и что султан было обещал исполнить требование Англии, но потом не сдержал своего слова. Далее самозванец пишет, что в Таврских горах сражался против турок и побеждал их. Еще много подобных нелепостей, которых теперь не помню…

Видя наглость и бессыдство этого авантюриста, я решил написать против него сильный протест и опубликовать на всех языках. Опубликование его русского перевода с позволения нашего правительства я оставил до приезда моего в Россию…