Микеланджело

Намедни мне доставлено посланье.Трёх кардиналов тотчас я сыскалИ выполнил все ваши предписанья.Письмо в стихах вначале показалСтаршому Медику, и злой наш гений66От смеха чуть очки не поломал.Меньшого67 навестил без приглашений.Святоша вам благоволит душой,Хотя горазд до всяких ухищрений.Пока я не нашёл в толпе мирскойСекретаря,68 что при дворе всем служит, —Потешился б он вволю над собой.

Который год по вам тюрьма здесь тужит,И многие бы предали Христа,Лишь бы петлю на вас стянуть потуже.69Гневят их эпиграммы неспроста.Мерзавцы палача страшатся вдвое,Дрожат поджилки — совесть нечиста.Ваш римский друг70 вконец лишён покоя.Он словно мясо жёсткое с душком,Рискует угодить попам в жаркое.А наш Буонарроти с огоньком.Он потрясён был добрыми словами —Ваш отзыв оглушил его как гром.

Сказал, что повозился бы с камнямиВо имя вашей славы на века.Но где резцу тягаться со стихами,Чья рифма столь изящна и крепка!Они годам и тлену неподвластны —В них правдой дышит каждая строка.Признательность вам выражая страстно,Он молвил: «Как ни лестно от похвал,Мои деянья с ними не согласны:Я не достиг того, чего желал.Но Берни смог раскрыть мою натуруИ верную идею подсказал.

Все прочие смешны и хвалят сдуру —Искусству суесловие во вред.Скорей умру, а жизнь вдохну в скульптуру!Великих дел ждёт от меня поэт.Пусть знает, что я вызов принимаюИ высоко ценю его совет».Так он сказал. На сём я умолкаю,Да и в поэзии не преуспел,А потому ход мыслей закругляю.Поставил точку я и покраснел.Пред кем же рифмоплётством занимаюсь?Кому стихами докучать посмел?

Ответ готов, и я отнюдь не каюсь.Достанется хула мне — поделом.Но я на вашу милость полагаюсьИ, как всегда, готов служить во всёмВам, мастеру большого дарованья,Пусть даже поплатившись клобуком.Лишь угодить — иного нет желанья,И я в лепёшку расшибусь для вас,Хотя достоин в рясе осмеянья.С почтеньем. Выполню любой приказ (85).

* * *

Мстительному герцогу Алессандро повсюду мерещились враги, и он страшился даже собственной тени, как об этом сказано в приведённом выше мадригале Микеланджело. Заподозрив в связях с заговорщиками Баччо Валори, он приказал казнить бывшего верного пса, утратившего доверие. Обещанная ему скульптура «Давид-Аполлон» так и осталась в мастерской. Незадолго до расправы над Валори в страшных муках от французской болезни, как тогда называли сифилис, испустил дух предатель Малатеста Бальони, представитель клана перуджинских тиранов.