Михаил Булгаков

Спустя время, 19 октября 1923 г., Булгаков записал в дневнике:

«Итак, будем надеяться на Бога и жить. Это единственный и лучший способ… <…> Может быть, сильным и смелым Он не нужен, но таким, как я, жить с мыслью о Нем легче.

Нездоровье мое осложненное, затяжное. Весь я разбит. Оно может помешать мне работать, вот почему я боюсь его, вот почему я надеюсь на Бога» [5].

Все-таки Булгаковым пришлось хоть немного легче, чем другим людям, приехавшим в Москву в то время. Родственники, как раз в то время уезжавшие в Киев, устроили их жить в своей комнате, хотя супруги и пребывали в постоянном страхе выселения – жилплощадь в столице в то время стоила значительно дороже золота. Помогла им жена руководителя Советского правительства председатель Главполитпросвета[1]

Н. К. Крупская. Официальный адрес ныне известен, наверное, всем читателям Булгакова, без преувеличения, по всему миру: Большая Садовая улица, дом № 10, квартира № 50. В это же время писатель устроился на работу в Лито Наркомпроса (правда, организацию вскоре расформировали). Сотрудничал он и в других местах (например, в газете «Торгово-промышленный вестник», которая также быстро закрылась), а параллельно писал повесть «Записки на манжетах». «Жил тогда Миша бедно, в темноватой, сырой комнате большого дома по Садовой, со своей первой женой Татьяной Николаевной. По стенам висели старые афиши, вырезки из газет, чудаческие надписи» [14, с. 88].

«Москва начинает жить»

В начале 1922 г. из Киева пришла печальная весть о том, что 1 февраля скончалась мать Михаила Афанасьевича, а спустя три дня в центральной газете «Правда» был опубликован его первый большой репортаж под названием «Эмигрантская портняжная фабрика». Так началась карьера молодого автора в московской журналистике. В дальнейшем Булгаков заведовал издательской частью в Военно-редакционном совете Научно-технического комитета Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского, был репортером в газете «Рабочий» (где печатался под псевдонимом Михаил Булл), писал репортажи и рассказы, поступил на работу в газету «Гудок» – в 1920-е гг. там сотрудничали многие будущие замечательные отечественные писатели: Илья Ильф и Евгений Петров, Валентин Катаев, Юрий Олеша, Константин Паустовский, Лев Славин, Михаил Зощенко.

В Москве и в жизни Булгакова ситуация менялась стремительно. В уже упомянутом выше очерке «Сорок сороков» после описания страшной зимы идет продолжение, в котором показаны первые месяцы после объявления новой экономической политики, сокращенно НЭПа, благодаря которому столица начала возрождаться:

«На самую высшую точку в центре Москвы я поднялся в серый апрельский день. Это была высшая точка – верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирензее… Москва лежала, до самых краев видная, внизу. Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорока сороков. <…> На душе у меня было радостно и страшно. Москва начинает жить, это было ясно, но буду ли жить я? Ах, это были еще трудные времена. За завтрашний день нельзя было поручиться. Но все же я и подобные мне не ели уже крупы и сахарину. Было мясо на обед. Впервые за три года я не „получил“ ботинки, а „купил“ их; они были не вдвое больше моей ноги, а только номера на два. <…>

Это был апрель 1922 года».

Дом Нирензее, описанный Булгаковым и названный так по фамилии инженера-строителя, первый московский небоскреб, в ту пору действительно самое высокое здание в Москве, и поныне стоит в Большом Гнездниковском переулке (дом № 10). В начале 1920-х гг. там в числе прочих учреждений располагалась редакция берлинской газеты «Накануне». Материал для нее собирали и в России, и в эмигрантской среде, но основной читатель ее оставался все же на родине.