Михаил Кликин. Сборник

Я сел в траву. Катя подбежала ко мне — она пахла деревенским домом, как моя бабушка, и я обнял её ноги и заплакал, а она стояла тихо и долго, не шевелясь, и тоже, кажется, плакала.

А потом я сказал, что пора возвращаться в избу, — кто-то из обращенных мог прийти за мной, нужно было приготовиться к их встрече.

И Катя кивнула и помогла мне подняться.

Она не боялась. И я не боялся тоже.

Когда-то я был один.

Теперь нас было двое.

И мы ждали третьего.

Р — значит робот

Самый лучший внук

— Спи! — Он поправил одеяло и взял её за руку. — Завтра у нас будет ещё один день. Целый день, представляешь?

Она послушно закрыла глаза, улыбнулась:

— Споёшь мне что-нибудь?

— Колыбельную?

— Просто песенку. Про снег. Про Новый Год. И про исполнение желаний.

— Спою. — Он знал очень много песен. А если подходящей песни не существовало, он сам её придумывал.

«Снежинки — маленькие феи,Кружат, скользят с небес к земле.И на душе у всех теплеет,И год встречаем мы в тепле…»

* * *

Его привезли перед Рождеством, два года назад, тихим снежным утром. Он лежал в большой чёрной коробке, похожей на гроб, и она, посмотрев на него, даже немного испугалась. Но потом он открыл глаза, улыбнулся и сказал:

— Здравствуй, бабушка. Как тебя зовут?

— Ангелина, — ответила она, отчего-то смущаясь.

— А я Джонни. Друг. Будем знакомы… — У него был приятный голос с лёгкой хрипотцой, так похожий на голос её внука — единственного сына единственной дочери.

— Будем знакомы, Джонни, — сказала она, кутаясь в старое пальтишко, и не зная, радоваться ли этому знакомству.

* * *

Он закончил петь, помолчал немного, слушая её дыхание, зная, что она не спит, а потом спросил:

— Помнишь, как мы встречали наше первое Рождество?

— Да. Ты приготовил индейку, а я сделала пирог.

— А потом я нарядился Сантой.

— И я тебя немного боялась.

— Ты просто ещё не привыкла тогда.

— Да.

— Сейчас не так.

— Совсем не так.

— И дальше будет ещё лучше.

— Да. И однажды он вернётся.

— Обязательно.

— Спасибо тебе, Джонни. — Она не открывала глаз.

— Спи, Ангелина. — Он держал её за руку.

* * *

Она выиграла его в лотерею. Купила билет у постучавшегося в дом распространителя, только лишь для того, чтобы этот напористый молодой человек поскорей убрался.

А ненужный билет этот принёс ей счастье.

Ей было восемьдесят три года, она плохо видела и не очень хорошо слышала, она мучилась одышкой, и боялась за своё сердце. Она уже не верила, что её жизнь может измениться. Она считала, что её жизнь может лишь закончиться. Не то, что бы она ждала смерти, но она часто — вернее, постоянно — о ней думала.

А потом — после того Рождества — всё вдруг переменилось.

И она уже не раз размышляла о том, как бы найти того коммивояжёра и поблагодарить его.

* * *

Она заснула, и он осторожно отпустил её руку.

В окошке светилась рябая луна, старинные ходики на стене звонко отщёлкивали секунды, в каминной трубе вздыхал ветер.

— Он вернётся, — прошептал робот Джонни. — Завтра или послезавтра. Я нашёл его. Нашёл для тебя…

Это было непросто.

Дочь Ангелины погибла в тридцать две года. Её сына поместили в приют, разрешив бабушке навещать внука лишь два раза в неделю. Но она навещала его гораздо чаще, иногда забирала домой на несколько дней — воспитатели смотрели на это сквозь пальцы. Всё же она была его бабушкой. Глупо запрещать ей видеться с внуком, даже если суд по каким-то причинам и решил иначе.

А потом внук пропал. Стал совершеннолетним, уехал учиться в другой город — и пропал. Первое время он напоминал о себе открытками — все они и сейчас лежат в ящике комода — а потом…

Потом он пропал совсем.

Но она ждала. Если не его самого, то хотя бы открытку. Может быть, на день рождения… Или на Рождество…

— Он вернётся… На Рождество…

Рон Гедрок — так звали внука. Этим именем были подписаны все открытки. А почтовые штемпеля и незримые электронные маркеры послужили отправными точками для Джонни, с них он начал свои поиски.

Он многое узнал. И решил, что Ангелине знать это не следует.

У Рона Гедрока жизнь не сложилась. Сперва, вроде бы, всё шло, как у людей, и не понять, где вдруг что-то треснуло, надломилось, повернулось. Не лучшей стороной повернулось…

Рон попал в тюрьму.

За мелкую кражу.

Он уже не учился и не работал, жил в каких-то трущобах, получал мизерное пособие, водился с сомнительными личностями, занимался сомнительными делами. За ним присматривала полиция, власти подозревали, что он связан с торговцами какой-то гадостью.

Но посадили его за то, что он украл из маркета два пакета сублимированного мяса.

— Я написал ему письмо. От твоего имени.

Рона Гедрока выпустят перед самым Рождеством. Он сам укажет место, где будет жить. Его подыщут работу. И будут присматривать за ним какое-то время. Незаметно и ненавязчиво.

— Он приедет к нам, бабушка Ангелина…

* * *

Джонни вешал над входной дверью гирлянду, и так увлёкся, что не обратил внимания на то, как на улице остановился жёлтый кар, как хлопнула дверца, и скрипнула калитка.