Михаил Кликин. Сборник

— Вам кажется. — Доктор на мониторе выглядел так, словно только что получил мощнейший удар в челюсть.

— Не перебивайте!.. Вы не дышите, но не это самое главное. Вы не стареете, вот что. Конечно…

Храня молчание, Свитес, Шеф и Раксин досмотрели запись до того места, где доктор сорвался и выбежал из комнаты. И из кадра.

— Приведите ко мне человека! — поднимаясь на локте, крикнул Катис с экрана. — Я хочу видеть настоящего человека, — повторил он уже чуть тише, после того, как хлопнула закрывшаяся дверь. Совпадение или нет, но эти слова старик сказал прямо в камеру…

— Всё-таки он не знает самого главного, — сказал Шеф, когда Свитес остановил запись.

— Сколько ему понадобится времени, что понять остальное? — спросил доктор.

— Я думаю, ему надо всё рассказать, — высказался Свитес.

— Всё? — Шеф хмыкнул.

— Да.

— А я против! — вскинулся Раксин. — Это будет для него ударом. Он не выдержит. Не забывайте, он стар. Очень стар.

— Мы это помним, — хмуро ответил Шеф. — Так что вы предлагаете, доктор?

— Я?.. Я?..

— Да, вы.

— Ну, не знаю.

— Чистка?

— Нет… Я не уверен, что это лучший вариант. У него и без того прогрессирующий склероз, а чистка… Нет-нет. Только в крайнем случае, когда уже не останется ничего другого.

— То есть, вы считаете, что сейчас не крайний случай?

— Я не знаю! В конце-концов я всего-навсего доктор. А не шеф. Вы здесь шеф, вам и решать.

— Да, решать мне… Ну, а вы что думаете, Свитес?

— Я думаю, что надо попробовать вариант 2-А.

— Говорите по-человечески, Свитес! — Шеф нахмурил брови. — Что это за «2-А»?

— Месяц назад я представлял вам список возможных экспериментов. Там был вариант 2-А. Реакция объекта на истину.

— Ах это! Помню. То есть вы хотите пронаблюдать, как Солдат отреагирует на правду?

— Хотя бы на часть правды.

— А я против, — вновь высказался Раксин.

— Помолчите, доктор. Вы верно заметили, что решать мне.

— Не буду молчать! Последний Солдат — это мировое достояние. Это наше прошлое, наша история, наши корни. А вы собираетесь его попросту убить. Неужели вы не понимаете, что он этого не перенесёт, не выдержит? Я категорически против!

— Хватит, доктор. Мы уже слышали ваше мнение.

* * *

— Здравствуйте, Солдат!

Катис открыл глаза.

— Что за чёрт? Вы кто?

— Меня зовут Шеф.

— Хорошее имя, — усмехнулся Катис. Он сел на кровати, пристально всмотрелся в нового посетителя.

— Можете не вглядываться. Жилка на шее у меня не бьётся, и воздух я глотаю лишь тогда, когда говорю.

— Хорошее начало. Вранья больше не будет?

— Не будет.

— Присаживайтесь. Знаете, у меня сегодня день рождения.

— Я постою. Поздравляю.

— Как вам угодно. Спасибо.

Они открыто смотрели друг на друга. Оценивали.

— Так как мы построим нашу беседу? — спросил Катис. — Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать или же вы сразу всё мне расскажете?

— Что вы хотите знать?

— Прежде всего, почему я здесь заточён, словно какой-то преступник?

— Вы свободны.

— Я свободен? Свободен!? — Катис хохотнул. — Ну да, конечно, всё относительно. Я свободен в пределах башни. Вот эта комната, ванная, туалет, библиотека, рабочий кабинет, в который я уже несколько месяцев не заглядывал. И тёмные, полные сквозняков коридоры, ведущие в никуда, оканчивающиеся тупиками. Но моя настоящая свобода там, — он протянул руку к окну, — за толстым стеклом. Эти леса, солнце, небо. Ветер, который колышет верхушки деревьев, и я вижу его, но не могу почувствовать. А вы говорите «свободен». Шестьдесят лет я сижу на одном месте…

— Шестьдесят восемь, — тихо поправил Шеф.

— Шестьдесят лет вижу одни и те же лица…

— Шестьдесят восемь.

— Что вы говорите? Тем более! Мне кажется, что такой срок велик даже для маньяка-убийцы… Впрочем, я действительно убивал.

— Вы воевали.

— Я убивал… — Катис досадливо махнул рукой, вылез из-под тонкого одеяла, спустил ноги на пол. — Впрочем, я увлёкся. Я задал простой вопрос и пока не получил на него ответа. Так почему же я сижу здесь?

— Потому что мы оберегаем вас.

— От чего?

— От действительности.

— Послушайте!..

— Нет, Катис. Теперь вы меня послушайте! — Шеф набычился, ссутулился больше, чем обычно, скрестил руки на груди. — Если вы спокойно воспримите то, что я вам сейчас скажу, то, быть может, с сегодняшнего дня ваша жизнь изменится.

— И я выйду отсюда? Увижу людей?

— Нет, Катис. Вы никогда не увидите людей.

— Почему?

— Война… Людей больше нет. Человечество вымерло. Как вид. Полностью.

— Что?

— Вы оказались совершенно правы. Мы не люди. Мы роботы. Разумные механизмы с гибким интеллектом. Мы самосовершенствуемся, развиваемся. Прогрессируем. Мы по-настоящему разумны. Может быть даже разумней, чем были люди. Но мы не люди. Человечества больше не существует.

— Вы… Вы хотите сказать… что я последний?.. — Катис смотрел в глаза собеседнику, заглядывал искоса, чуть прищурясь, словно надеясь увидеть там искорку лукавства. Он пока не совсем понимал. Не мог понять. Принять… — Я последний? По настоящему последний? Единственный? И никого… я… но…

— Людей больше нет, Катис, — жёстко повторил Шеф. — Только мы.