Михаил Ромм. Способ жизни

Петр Александрович оказался более благосклонным к работе Ромма и Пенцлина. Хотя замечаний высказал предостаточно. Он тоже считал, что сама повесть так и просится на экран. Все продумано Пушкиным. Какие задачи стоят перед кинематографистами?

Основные трудности при сценарном воплощении «Пиковой дамы» сводятся к разрешению трех задач:

а) при максимальном сохранении сюжета, фабулы и композиции повести восполнить готовый материал показом тех фактов, о которых великий художник, по условиям творческой экономии, лишь бегло упоминает и во всяком случае не показывает их в действии, в движении;

б) довести до зрителя подлинный смысл произведения Пушкина в «немых» подписях и в особенности в «звучащих» словах;

в) дать правильное представление о замысле и творческом методе автора повести и в особенности избежать легкой возможности превратить (по крайней мере, для восприятия рядового зрителя) эту глубоко реалистическую повесть в произведение фантастическое, густо обремененное чертовщиной и мистикой^[26].

Далее Попов приводит примеры спорных поправок первоисточника, сделанных сценаристами. Например, Томский рассказывает о графине и трех загадочных картах не за ужином после игры, а во время самой игры. Рецензент еще раз напоминает о необходимости правильного толкования творческого замысла Пушкина:

Повесть «Пиковая дама» — исключительный (даже в широких рамках мировой литературы) пример гениального проникновения художника в психику человека, одержимого маниакальной идеей, приводящей его к полному психическому расстройству. Лет 20–25 тому назад почтеннейший проф. Россолимо говорил мне (тогда еще студенту), что болезнь Германна дана в повести с непостижимой для неспециалиста клинической точностью^[27].

В завершение П. А. Попов указывал, что сценарий требует дополнительной переработки, хорошо бы привлечь литературоведов, знакомых с творческим методом Пушкина.

К сожалению, все его пожелания пропали втуне: рецензию Петр Александрович закончил 18 июля, а за несколько дней до этого работа над фильмом была прекращена.

Михаилу Ильичу к осечкам не привыкать, случались не раз. Благо, хоть дома мир и покой, наладилась личная жизнь. А ведь с каким пылом в Туркмении участники съемочной группы уверяли нежданно нагрянувшего Барнета в том, что у него не должно быть причин для ревности. Мол, между Кузьминой и Роммом ничего личного, исключительно творческие отношения. Однако закончились съемки «Тринадцати», группа вернулась в Москву, а жена к Барнету не вернулась — вышла замуж за Ромма. Вот и верь после этого людям.

Идти в загс не спешили. (Распишутся только 6 ноября 1940 года.)

Летом 1937-го молодожены сняли дачу. Там тишина, покой. Жена хлопочет у плиты. К новому папе ластится трехлетняя Наташа. Одним словом, идиллия. Ромм много писал, иногда делал кавалерийские наскоки в столицу. Негоже режиссеру запираться в башне из слоновой кости, необходимо быть на виду, мозолить глаза коллегам и начальству, иначе о нем забудут. В мире кино происходит столько событий, что если не ты их, то они найдут тебя.

Так и случилось. В один прекрасный день Михаил Ильич привез из Москвы сценарий. Называется «Восстание», автор Алексей Каплер.

Глава шестая. 78 дней одного года

В 1935 году Москинокомбинат был переименован по ленфильмовскому образцу — стал ныне всем известным «Мосфильмом». Роммовские «Тринадцать» вышли под его эгидой.

Дела студии шли ни шатко ни валко, скромно. А пора уже задумываться о приближающемся юбилее — двадцатилетии Великой Октябрьской социалистической революции.

К началу 1937 года в штате «Мосфильма» насчитывалось 20 режиссеров, в том числе и Ромм. План, составленный дирекцией, предусматривал выпуск двенадцати игровых фильмов. Михаил Ильич должен был ставить картину по сценарию Льва Славина «История одного солдата». Эйзенштейну предстояли съемки фильма «Бежин луг». Сценарий к ней написал Александр Ржешевский под впечатлением убийства пионера Павлика Морозова, разоблачившего собственного отца и погибшего от его руки. Драматургу достался готовый сюжет.

Когда шли съемки, Сергей Михайлович заболел черной оспой. Этим неожиданным обстоятельством воспользовался Шумяцкий, по каким-то причинам люто ненавидевший Эйзенштейна. Под соусом борьбы с формализмом начальник ГУКа картину запретил. Для студии это был удар ниже пояса: «Бежин луг» считался одним из самых перспективных проектов юбилейного года.

На «Мосфильме» произошел раскол. Часть сотрудников поддерживала Главное управление кинематографии, то есть Шумяцкого. Другие приняли сторону режиссера.

После запрета многие шельмовали Эйзенштейна. Лишь два режиссера встали на его защиту: Барнет и Ромм.