Михаил Строгов

22 августа кибитка подъехала к селу Ачинску, находившемуся от Томска в ста восьмидесяти верстах. До Красноярска оставалось еще сто двадцать верст. За шесть дней, что они были вместе, Николай, Михаил Строгов и Надя нисколько не переменились. Один был по-прежнему невозмутимо спокоен, двое других, напротив, постоянно тревожились, думая о том, что вот скоро настанет та минута, когда возница покинет их. Михаил Строгов видел все глазами Николая и молодой девушки. Оба по очереди описывали ему подробно и местность, и все, что встречалось им на пути. Он знал, когда они проезжали через лес, когда через равнину, когда в степи виднелась избушка или на горизонте показывался какой-нибудь сибиряк.

В разговорах своих Николай был неутомим — он любил рассказывать и его приятно было слушать. Однажды Михаил Строгов осведомился у него, какова погода.

— Ничего, хорошая, батюшка, — отвечал тот. — Ведь теперь стоят последние красные деньки. В Сибири осень очень коротка. Не заметим, как наступят и первые морозы. Пожалуй, как начнутся дожди да ненастья, татары засядут себе на зимние квартиры да дальше никуда и не двинутся.

Михаил Строгов с сомнительным видом покачал головой.

— Ты не веришь? — спросил Николай. — Ты думаешь, что они пойдут на Иркутск?

— Я боюсь, что это так будет, — отвечал Михаил.

— Да, пожалуй, ты и прав… У них есть один такой нехороший человек, он не даст им зазябнуть по дороге. Ты слышал про Ивана Огарева?

— Слышал.

— А знаешь, ведь это прямо подло, предавать свое отечество!

— Да… подло… — отвечал Михаил, стараясь не выдать своего волнения.

— Знаешь, батюшка, — заговорил Николай, — я нахожу, что этот негодяй мало возмущает тебя. По-моему, сердце каждого русского, в чьем присутствии произносится имя Ивана Огарева, должно разрываться на части от негодования!

— Верь мне, — отвечал Михаил, — я ненавижу его так, как ты никогда не смог бы его ненавидеть.

— Это невозможно, — сказал Николай. — Нет, это невозможно! Когда я думаю об Иване Огареве, о том зле, которое он сделал нашей святой Руси, я прихожу в такую ярость, что если бы он попался мне в руки…

— Если бы он попался тебе в руки?..

— Я думаю, что я убил бы его!

— А я так не думаю, а уверен в этом, — спокойно отвечал Михаил Строгов.

ГЛАВА VII. ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ЕНИСЕЙ

25 августа, под вечер, кибитка подъехала к Красноярску.

С тех пор, как они выехали из Томска, прошло восемь дней.

К счастью, о татарах ничего еще не было слышно, ни один разведчик еще не попадался им на пути. Это должно было показаться довольно странным, очевидно, какая-нибудь серьезная причина задержала эмира в Томске и помешала ему идти на Иркутск.

Действительно, такая серьезная причина была. Внезапно в Томск явился новый русский корпус, сформированный на скорую руку в Енисейской области. Этот русский корпус попытался отбить у татар свой город, но войска эмира были многочисленнее их, и русским пришлось отступить. У Феофар-Хана вместе с его собственным войском и войсками союзных ханств насчитывалось тогда двести пятьдесят тысяч солдат, против которых русское государство еще не могло выставить в такое короткое время достаточно сил. Неприятель, по-видимому, не мог быть изгнан так скоро, и вся эта масса татар могла теперь беспрепятственно идти на Иркутск. Битва при Томске произошла 22 августа. Вот почему авангард эмира 25 августа еще не показывался в Красноярске. Но наши путешественники не знали об этом. Во всяком случае, если Михаил Строгов и не мог знать о последних событиях, совершившихся после его отъезда, то, по крайней мере, он знал, что опередил татар на несколько дней, и это позволяло ему надеяться приехать раньше них и в Иркутск, отстоявший от Красноярска еще на восемьсот пятьдесят верст (900 километров). К тому же он надеялся, что в Красноярске, где насчитывалось до двенадцати тысяч жителей, ему легко будет найти средства к дальнейшему путешествию. Так как Николай Пигасов ехал только до Красноярска, то им необходимо было взять другого проводника и вместо одиночной кибитки нанять какой-нибудь другой, более скорый экипаж. Стоило только обратиться к губернатору, рассказать ему все, объяснив, кто он, кем и куда послан, и Михаил Строгов не сомневался, что губернатор поможет ему доехать до Иркутска в самый короткий срок. Тогда он поблагодарит этого славного Николая Пигасова и сейчас же отправится в дальнейший путь вместе с Надей. Ему не хотелось покидать молодую девушку, не передав ее лично ее отцу.

Между тем если Николай хотел остановиться в Красноярске, то только, как он говорил, «при условии найти там себе должность». Действительно, этот примерный служака, не покидавший до последней минуты своего поста в Колывани, собирался снова поступить на государственную службу.

— Зачем я буду брать с вас незаслуженную плату? — говорил он несколько раз Михаилу и Наде, предлагавшим ему заплатить за дорогу.