Михаил Суслов

Антонас Снечкус правдами и неправдами не позволял Москве строить в Литве промышленные гиганты, для работы на которых людей свозили бы со всей России. Хитрый Снечкус своим простецким подходом обезоруживал москвичей, которые знали, что он искренне верит в коммунистические идеалы. Он был уважаемым в республике человеком. Его жена, старая подпольщица, ездила в поликлинику на общественном транспорте, не брала у мужа машину – это было исключено. И он не давал в обиду свою интеллигенцию. В Москве интеллигенция иначе относилась к власти, да и у власти были люди иного сорта. А в Литве они не были чужими друг другу, они были свои.

Суслов действительно по-своему опекал Литву.

Я был хорошо знаком с профессиональным партийным работником Валерием Иннокентьевичем Харазовым. Он больше десяти лет трудился вторым секретарем ЦК компартии Литвы, то есть наместником Москвы – деликатная должность.

Когда в 1974 году умер многолетний руководитель Литвы Антанас Снечкус, Харазов составил список примерно из ста пятидесяти человек, которых стал опрашивать: кто достоин возглавить республику? Приглашал к себе партийных, советских и комсомольских работников, ученых, деятелей культуры… Когда Харазов поехал в Москву, у него с собой была тетрадь с итогами разговоров.

Иван Васильевич Капитонов, секретарь ЦК по кадрам, сказал:

– С тобой будет говорить Суслов.

Таинственным коридором, о котором Харазов и не подозревал, хотя сам прежде работал здесь же, на Старой площади, в отделе организационно-партийной работы ЦК, прошли к Суслову. В приемной Капитонова попросили подождать, что изумило Харазова. Что ж, Суслов – второй человек в партии…

Когда вошли в кабинет, Михаил Андреевич спросил:

– Кого будем назначать первым секретарем? Председателя Совета министров республики?

Харазов возразил:

– Нет. Во-первых, он сам против, вполне доволен своей нынешней должностью. Во-вторых, два влиятельных члена литовского бюро ЦК сказали, что, если будет предложена его кандидатура, они выступят против.

– Тогда кого?

Харазов рассказал, как и с кем он беседовал, раскрыл тетрадь и показал, кто набрал больше всех голосов. Это был Пятрас Гришкявичюс, первый секретарь Вильнюсского горкома.

Суслов выслушал Харазова и кивнул:

– Аккуратно скажите Гришкявичюсу, что он должен приехать в Москву на заседание Политбюро.

Вернувшись в Вильнюс, Харазов после какого-то мероприятия предложил Гришкявичюсу поехать вместе. В безлюдном месте попросил водителя остановиться. Они вышли из машины, пошли вдвоем, и тогда Харазов сказал:

– Ваша кандидатура будет выдвинута на пост первого секретаря ЦК компартии республики. Вам надо поехать в Москву, не привлекая внимания…

Так Гришкявичюс стал руководителем Литвы.

Иначе говоря, Суслов согласился с выбором самой республики.

Литва выделялась не только баскетболистами, но и особым интеллектуальным климатом. Такой писательской плеяды, пожалуй, не знала ни одна другая республика – кроме России, разумеется. Литовская литература советского периода от Юстинаса Марцинкявичюса до Витаутаса Бубниса – свидетельство интенсивной духовной жизни республики. Никому не дано знать, почему вдруг на той или иной земле рождается целое поколение настоящих писателей. Но уж коли они появились, в Литве им создали благоприятный климат – как и для кинематографистов, и для художников.

В Литве сопротивление Советской власти было самым интенсивным – это показано в некогда очень популярном фильме Витаутаса Жалакавичуса «Никто не хотел умирать», где блистательно играл молодой еще Донатас Банионис, будущий народный артист СССР. В советские времена Баниониса сделали членом ЦК компартии Литвы и депутатом Верховного Совета республики. Но был ли он советским человеком? Он начал играть в театре еще в независимой Литве. Летом 1940 года пришла Красная армия, через год Литву оккупировал вермахт, а в 1944-м Советская власть вернулась. На склоне лет Банионис застал возвращение независимости. Когда он писал воспоминания, то не мог скрыть, что спокойнее всего ему работалось при немцах – те не лезли в театральные дела…

Мы с литовцами много десятилетий жили в одной стране, но плохо представляли себе, что там происходило. Духовная жизнь республики питалась из такого мощного источника, как стремление противостоять Москве и сохранять национальную культуру. Ныне в республике коллаборационизм времен войны, сотрудничество с гитлеровской Германией грехом не считается. Немцы, побывавшие в современной Литве, говорили потом с удивлением, что им казалось, будто они попали в альтернативную реальность, где нацисты – просто хорошие парни…

Весной сорок шестого Сталин вернул молодого и растущего партийного работника Суслова в Москву. Его сменил в Вильнюсе заведующий отделом партийных кадров управления кадров ЦК ВКП(б) Владимир Васильевич Щербаков. Познакомившись с делами, он спешил сигнализировать в центр о проступках Суслова – прислал письмо секретарю ЦК Алексею Александровичу Кузнецову.

Этот документ нашел и поместил в своей книге «Неразгаданный Суслов» историк литературы Вячеслав Вячеславович Огрызко: