Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765

11 февраля 1760 года Ломоносов утверждает план занятий в университете и отдает распоряжение приступить к чтению лекций «неотменно на будущей неделе». Профессору Фишеру поручалось «толковать латинских авторов, какого он сам заблагорассудит», профессору Брауну вести «курс философической, включая експериментальную и теоретическую физику», профессору Семену Котельникову — курс математический, адъюнкту Григорию Козицкому — красноречия латинского и греческого языка. Что же касается профессора Эпинуса, то Ломоносов отмечал, что тот выставил такие «кондиции» (условия), «по которым лекции студентам с надлежащим успехом слушать нельзя». Явно не расположенный принимать какое-либо участие в университетских занятиях, Эпинус высокомерно потребовал, чтобы студенты ходили к нему на дом и он сам бы назначал «способное к сим лекциям время». При этом он недвусмысленно ссылался на свое слабое и крайне расстроенное здоровье, впрочем, не помешавшее ему прожить еще более сорока лет.

Ломоносов впоследствии утверждал, что Эпинус такие «отговорки подал письменно» по сговору с Таубертом, «по наущению, чтобы Университету сделать в исправлении препятствие».

В начале 1762 года Ломоносов подписывает приказ, разрешающий студентам выбирать «по желанию своему лекции той науки, в которой каждый по склонности и силам своим мог бы надлежащие оказывать отечеству успехи».

Недавно в архиве Академии наук СССР были найдены «каталоги», или расписания, лекций академического университета за 1760–1763 гг. Они печатались по распоряжению Ломоносова в академической типографии отдельными листами. Изучение академических наук должно было сопровождаться опытами и предусматривало практические занятия. В плане лекций профессора Брауна на 1761 год указывалось, что он «по понедельникам, четвергам и пятницам поутру в десятом часу будет показывать и изъяснять физические опыты». В связи с этим Ломоносов лично подписывает и направляет Эпинусу ордер: «Понеже г. профессор Браун преподавать будет студентам физические лекции, того ради извольте ему отдать физические инструменты с описью и репортовать в Канцелярию».

В программе курса химии на 1762 год, порученного Ломоносовым профессору И. Г. Леману, указывалось, что он «будет преподавать своим слушателям химические лекции, показывая при том нужнейшие опыты». В программе по астрономии на 1763 год говорилось, что профессор Н. И. Попов «предлагать будет своим слушателям астрономию геометрическую и физическую по понедельникам и пятницам, пополудни в 5 и 6 часу, а при ясном небе явления небесные на астрономической обсерватории наблюдать учить будет». С 1761 года должен был начать читать лекции по анатомии адъюнкт А. П. Протасов, «начав от остелогии или строения костей человеческого тела, а потом и следующие части оные науки».[332]

Ломоносов предпринимает практические шаги по расширению всей программы университетского обучения. Он возобновляет преподавание химии, прерванное с 1753 года, вводит новые предметы — анатомию и юриспруденцию. Он собирается в короткий срок развернуть в Академии наук полноценный университет, близкий по структуре к Московскому, в составе трех факультетов — юридического, медицинского и философского. Только на медицинском факультете предусматривались кафедры: 1) анатомии и физиологии, 2) ботаники, 3) химии, а на философском: 1) философии и физики, 2) математики, 3) красноречия и греческих и латинских словесных наук, 4) древностей и ориентальных языков.

Ломоносов видел первые плоды, которые стал давать Московский университет. И он страстно хотел поскорее создать такой же очаг русской культуры в Петербурге.

Ломоносов замышляет грандиозное дело — торжественную инавгурацию Петербургского университета — его публичное открытие с провозглашением всех дарованных ему прав и привилегий. Из скрытой в недрах Академии наук захудалой школы должен был возникнуть полноправный второй университет России. Представленный Ломоносовым проект университетского регламента обсуждался в созванном по его требованию экстраординарном академическом собрании. Большинство профессоров согласилось с Ломоносовым. «Чем скорее, тем лучше», — писали анатом Алексей Протасов и астроном Степан Румовский.