Михаил Зощенко

Да, — говорит, — попалась. Не отпираюсь. И. — говорит, — пять ведер закваски — это так. И аппарат — это и действительно верно. Все, — говорит, — находится в ванной комнате. Ведите меня поскорей в милицию.

Ну, народ, конечно, ахнул.

— А шуба? — спрашивают.

— Про шубу, — говорит, — ничего не знаю, а остальное это так. Сознаюся.

Ну, увели бабку.

Снова взял агент собачищу свою, сноваа ткнул ее носом в следы, сказал «пс» и отошел. Повела собачища глазом, понюхала пустой воздух и вдруг к гражданину управдому подходит. Побелел управдом, упал навзничь.

— Вяжите, — говорит; — меня, люди добрые, сознательные граждане. Я, — говорит, — и есть первый преступник. Я, — говорит, — за воду деньги собрал, а те деньги на прихоти свои истратил.

Ну, конечно, жильцы навалились на управдома, стали вязать. А собачища тем временем нанюхалась воздуху и подходит к гражданину из седьмого номера и теребит его за штаны. Побелел гражданин, свалился перед народом.

— Виноват, — говорит, — виноват. Я, — говорит, — подлец и мазурик. Я, — говорит, — это верно, в трудовой книжке год подчистил, мне бы, — говорит, — жеребцу, к армии служить и защищать отечество, а я живу в седьмом номере и пользуюсь коммунальными услугами. Берите меня.

Растерялся народ. Что, думает, за собака.

А купец Еремей Бабкин заморгал очами, вынул деньги и подает агенту.

— Уводи, — говорит, — свою чертову собаку.

А собачища уж тут. Стоит перед купцом и хвостом вертит. Растерялся купец, отошел в сторонку, а собака за ним Подходит к нему и галоши нюхает. Побледнел купец, заблекотал.

— Ну, — говорит, — бог правду видит, если так, я, — говорит, — и есть сукин кот и мазурик. И шуба-то, — говорит. — не моя. Шубу-то, — говорит, — я у брата своего зажилил.

Бросился тут народ врассыпную. А собачище и воздух некогда нюхать. Схватила она двоих или троих и держит. Покаялись эти. Один казенные денежки в карты пропер, другой супругу свою утюгом тюкнул.

Разбежался народ. Опустел двор. Остались только собака да агент. И вот подходит вдруг собака к агенту и хвостом виляет.

Побледнел агент, упал перед собакой.

— Вяжите, — говорит. — меня. Кусайте меня. Я, — говорит, — на ваш собачий харч три червонца получил, а два себе зажилил.

Что было дальше — неизвестно. Я поскорей убрался.

ПАРОДИИ

От составителя

К жанру литературной пародии Зощенко обратился шил однажды и вроде как не всерьез: эти свои пародии он сочинил скорее в шутку. Так сказать, для домашнего употребления. Но именно в этом жанре Зощенко впервые «нашел себя», ощутил свое истинное литературное придание.

Вот как рассказывает об этом К. И. Чуковский, руководивший «Студией», где среди других его учеников оказался молодой «работник угрозыска» Михаил Зощенко:

«Полонская вспоминает такой характерный для него эпизод. Как-то в самом начале занятий я поручил им обоим представить к такому-то сроку краткие рефераты о поэзии Блока Перед тем как взяться за работу, она предложила Михаилу Михайловичу совместно с нею обсудить эту тему. Зощенко без всяких околичностей отказался от ее предложения.

— Я буду писать сам, — сказал он, — и ни с кем не желт советоваться…

Когда он выступил в Студии со своим рефератом, стало ясно, почему он держал его в тайне и уклонялся от сотрудничества с кем бы то ни было: реферат не имел ни малейшего сходства с обычными сочинениями этого рода и даже как бы издевался над ними. С начала до конца он был написан в пародийно-комическом стиле… Здесь впервые наметился его будущий стиль: он написал о поэзии Блока вульгарным слогом заядлого пошляка Вовки Чучелова, физиономия которого стала впоследствии одной из любимейших масок писателя…