Микки

Утро застало меня в рубке, хотелось есть и болела голова. Проснулся и начал хныкать Микки, я прикрикнул на него — нельзя паниковать в море, это верная гибель. Но на душе у меня кошки скребли — продукты кончились, а шторм и не думал стихать. О рыбалке не могло быть и речи. Я глотнул немного спиртного, чтобы перестала болеть голова и снова уснул в рубке. Проснулся я от голода. Микки тоже не спал, он жаловался на голод. Признаюсь, я на него накричал. Он весь в Салли, такой же нытик и слабак. У них нет стального стержня внутри как у меня. Потом мы обнялись и снова уснули. Следующее утро ничем не отличалось от предыдущего. Микки уже жаловался без перерыва, пришлось дать ему пощечину, чтобы он заткнулся, он разрыдался, у меня самого слезы выступили на глазах. Я попросил у него прощения, но Микки обиделся и молчал. Тогда я взял виски и ушел в рубку. Виски приятно затуманивало голову и заставляло забыть о голоде. Я думал предложить Микки, но детям нельзя спиртное, у меня есть принципы и от них нельзя отступать ни при каких обстоятельствах. К вечеру я обнаружил, что в каюте осталось всего три бутылки. Я пнул этого нытика, чтоб он перестал действовать мне на нервы и провалился в тяжелый сон. Мне снилась еда, много еды. Но утро пришло и не принесло облегчения. Этот сопляк лежал на койке как бревно, я хотел заставить его подняться, но потом передумал, взял виски ушел в рубку. Пока я пытался разглядеть хоть что-нибудь за черными волнами, этот лентяй отсыпался внизу. Вечером я обнаружил, что виски кончилось. По-моему слишком быстро. Я разбудил и допросил Микки, но он все отрицал. На всякий случай я устроил ему хорошую выволочку — детей надо воспитывать в строгости.

Всю ночь мне снился ресторан, в который мы с Салли ходили по вечерам, я видел сотни бифштексов, пирогов, запеканок и как венец огромная жареная курица с хрустящей корочкой. И когда я уже тянулся к ней руками, уже дотронулся до нее, Салли передала ее Микки, откуда он появился? Его же не должно было быть. Я вскрикнул и проснулся. Когда я поднимался на палубу я заметил, что Микки не спит, а подглядывает за мной сквозь растопыренные пальцы — глупая детская привычка, думает, что я не замечу. Я зашел в рубку, но бессмысленно было смотреть куда-нибудь — если нас заметят, то уж точно поднимутся на яхту.

Возвращаясь в каюту, я услышал чавканье, замер и тут же бросился в каюту. Микки резко повернулся и отдернул ото рта руку. Я заставил его открыть рот, но там уже ничего не было. Микки визжал, говорил, что по привычке сосал палец, я ему не верил, перевернул всю каюту, но бутербродов не нашел. Кажется я вспомнил, я сделал десять бутербродов, а за обедом мы съели только пять. Этот мерзкий маленький ублюдок все эти дни потихоньку их жрал. Пришлось заняться его воспитанием.

Всю ночь мне снилась жареная курица. И Микки, который ее ел. Издевательски похохатывая надо мной, он жрал курицу, и сок тек по его рукам.

Утром я как следует проучил этого негодяя. Сил уже не оставалось, и я снова упал в койку. Когда я было уснул, я вдруг почувствовал запах курицы. Микки спрятал ее где-то в каюте. Я снова перевернул все вверх дном, но не нашел. Микки, не смотря на все мои усилия, не признавался. Я больше не спал, а следил за этим хитрецом. Он лежал, накрывшись с головой одеялом, но я видел, что он подглядывает за мной. Наверное, ждет чтобы я снова уснул, а он будет жрать курицу. Но этого больше не повторится. Наступил вечер. Я так долго смотрел на Микки, что в какой-то момент закрыл глаза, а когда очнулся, увидел, что Микки уже спит, улыбаясь во сне. Значит он уже успел, обманул меня. Это ему так с рук не сойдет. Я проковылял на палубу и нашел железный шкворень в рундуке. Спрятал его под одеждой и вернулся в каюту.

Ночь тянулась долго. Микки притворялся, что спит, но я следил за ним. И в какой-то момент я понял, что Микки хрустит чем-то под одеялом. Ощутимо запахло жареной курицей. Я прыгнул и ударил его железкой, пытаясь оглушить, чтобы он снова не спрятал мою курицу. Но не успел. Когда я откинул одеяло, Микки притворялся спящим, от него пахло курицей. Но ее самой не было. Пришлось снова ждать. Наступило утро, затем день. Я не сводил глаз с Микки, но он делал вид, что спит. И только иногда я замечал, как его черный глаз следит за мной из под век. В такие минуты я притворялся спящим. И вот следующим утром Микки не выдержал. Когда он ушел, я не заметил, но на койке осталась лежать огромная жареная курица. Я впился в нее зубами и ощутил, как сок струится у меня по подбородку…

* * *

А через несколько дней нас нашли. Микки все это время прятался от меня. Наверно ему был стыдно за курицу, но я на него не в обиде, доктор. Вы передайте ему, что я на него не сержусь, пусть он придет ко мне, доктор. Обязательно передайте ему.