Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

В Мессине Миклухо-Маклай познакомился с соотечественником, в биографии которого отразились некоторые существенные черты российской истории второй половины XIX века. Егор Иванович Барановский (1821-1914) достиг высоких ступеней в чиновной иерархии, имел чин тайного советника, был саратовским губернатором. В знак протеста против жестокого подавления Польского восстания 1863 года Барановский подал в отставку и уехал с семьей за границу. Такой шаг был вызван, по крайней мере отчасти, тем обстоятельством, что его мать и жена были польками. В Мессине Егор Иванович являлся представителем русской судоходной компании — Общества пароходства и торговли. Барановские радушно приняли Николая, который разделял их взгляды по польскому вопросу, имел бабушку-польку и много друзей среди поляков. Миклухо-Маклай ввел в дом Барановских Антона Дорна. Молодой немец понравился этому семейству своим свободомыслием, учтивостью, веселым нравом, увлеченностью музыкой и театром. В 1874 году Мария, старшая дочь Егора Ивановича, вышла замуж за Дорна. Мы еще встретимся с Е. И. Барановским в тех главах книги, где говорится о пребывании Миклухо-Маклая в России.

Для развлечения и отдыха Дорн и Миклухо-Маклай совершали экскурсии по северной части Сицилии. В нескольких часах езды от Мессины находится Этна — самый высокий вулкан Европы (3340 метров над уровнем моря). 7 января 1869 года друзья решили взобраться на ее вершину. Если для Антона это было просто интересное приключение, то для Николая покорение Этны имело символическое значение: он не забыл неудачного восхождения на Пико де Тейде, которое нанесло сильный удар по его самолюбию, и хотел реабилитировать себя в своих собственных глазах. Между тем время года для восхождения на Этну было столь же неблагоприятно, как тогда на Тенерифе. В разгар зимы вершина и прилегающие к ней части склонов были покрыты снегом и льдом. Проводники отказывались сопровождать двух неопытных молодых людей, не имевших даже простейшего альпинистского снаряжения, и тогда друзья с присущей им самоуверенностью решили совершить восхождение самостоятельно. Поначалу подъем происходил успешно, и они почти достигли верхнего плато, откуда до вершины (жерла вулкана) оставалось не более 300 метров. Но Николаю и Антону надоело взбираться по лавовым полям, и они решили сократить свой путь, вскарабкавшись по крутому заснеженному скалистому склону. Тут произошло несчастье. Антон поскользнулся и скатился на несколько десятков метров вниз по ледяному, усеянному скалистыми выступами полю. Он отделался сравнительно легко — получил многочисленные ссадины и ушибы, в том числе лица. Спустившись к товарищу и осмотрев его, Николай уговорил пострадавшего подняться на ноги и, бережно поддерживая его, помог добраться до подножия вулкана. Здесь Дорну оказали первую помощь и в экипаже отвезли на железнодорожную станцию. Лечение, занявшее несколько недель, происходило вне Мессины, о чем свидетельствует письмо Дорну, отправленное Миклухо-Маклаем из этого города. В письме, в частности, говорилось, что Николай отчаянно мерзнет в неотапливаемых апартаментах палаццо Витале и почти не получает материал для исследований. «Добыча ничтожна, — жаловался Миклухо-Маклай в январе 1869 года, — совсем ничего не приносят»

[174]

.

Между тем в европейских газетах и журналах появилось множество статей и корреспонденции о подготовке к открытию Суэцкого канала. Этот канал протяженностью в 161 километр, соединив Средиземное и Красное моря, сократил почти на месяц — при тогдашней скорости пароходов — путь из Западной Европы в Южную и Юго-Восточную Азию. Сооружение канала продолжалось десять лет и стоило жизни многим тысячам египетских крестьян-феллахов, которых власти принуждали участвовать в этой огромной стройке, но самому Египту принесло не благосостояние, а усиление зависимости от англофранцузского капитала. Как сообщали газеты, строительные работы были завершены в марте 1869 года, а торжественное открытие канала ожидалось в ноябре того же года.

Сообщения о завершении строительства Суэцкого канала не укрылись от внимания Миклухо-Маклая. Морская фауна Красного моря — в частности, губки — оставалась в то время очень слабоизученной, и молодой ученый вознамерился один безотлагательно предпринять «научную экскурсию» на Красное море, чтобы изучить его животный мир до того, как он начнет подвергаться воздействию средиземноморской фауны [175]. Впрочем, не одни лишь губки и другие низшие морские животные влекли Николая на берега Красного моря; другим стимулом к этому путешествию была проснувшаяся в нем страсть к опасным предприятиям. Конечно, это была не та большая экспедиция в незнаемое, которой грезил наш герой, но здесь, в экстремальных условиях, он мог испытать свою выносливость и силу воли, а исследование будет вкладом в науку и, возможно, принесет ему известность в ученом мире.