Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Однако всесильный и своенравный обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, которому царь приказал передать телеграмму, счел ее «чересчур бесцеремонною да и странною» и положил ее под сукно. Лишь по получении письма от Миклухо-Маклая и личного указания Александра III (узнавшего о задержке от Оболенского) Победоносцев в конце января отправил в Сидней телеграмму, которая, по словам Миклухо-Маклая, «благодаря своей большой ясности и счастливому для меня обстоятельству, что была послана на английском языке», совершенно устранила «всякое недоразумение и новые проволочки»[837]. Сэр Джон вынужден был уступить. Свадьба Нильса и Риты, как называли друг друга влюбленные, состоялась 27 февраля 1884 года.

Проведя неделю в Голубых горах, молодая чета поселилась в арендованном особняке в престижном сиднейском районе Балмейн. «Вы вполне правы, называя меня счастливым человеком, — писал Миклухо-Маклай вскоре после женитьбы Дж. Уилсону. — Действительно, я теперь понимаю, что женщина способна внести истинное счастье в жизнь мужчины, который никогда не мог поверить, что оно существует на свете»[838]

. Маргерит быстро и легко вошла в дела мужа и искусно выполняла роль его секретаря. В ноябре 1884 года в семье родился первенец, которого назвали двойным именем — Александр Нильс.

Молодая семья вскоре начала ощущать материальные тяготы. «Жизнь здесь, в Сиднее, очень дорога, — писал путешественник младшему брату в апреле, — и я не знаю, как мне будет возможно ухитриться прожить этот год»[839]. Миклухо-Маклай убедился, что полученная от царя субсидия, «достаточная для человека холостого, оказалась нехватающею для самой скромной жизни человека женатого в Австралии»[840]

. Временное облегчение принес денежный перевод (около 200 фунтов) от Екатерины Семеновны — первый после многолетнего перерыва. В конце года Николай и Маргерит перебрались в более скромное жилище в Уостонс-Бей, поблизости от биологической станции. В этом домике в декабре 1885 года родился их второй сын — Владимир Аллен.

Попытка написания книги

Пока продолжались хлопоты, связанные с женитьбой и устройством семейного очага, о серьезной работе над книгой нечего было и думать. В этот период Миклухо-Маклай выступил на заседаниях местного Линнеевского общества с сообщениями на такие разные темы, как форма черепа у австралийских аборигенов, температура тела утконоса, мозг дюгоня и панцирь краба, якобы используемый при метеорологических наблюдениях. Приезжая на биологическую станцию, ученый занимался главным образом приведением в порядок коллекций и других материалов своих экспедиций. Кроме того, он возобновил совместно с У. Маклеем сравнительно-анатомическое изучение акул.

Судя по письму брату[841], лишь в апреле 1884 года Миклухо-Маклай решился приступить к подготовке к печати своих новогвинейских дневников, которые должны были составить основу капитального труда, обещанного им совету РГО и Александру III. Тетрадку с записями за 1871 год сразу отыскать не удалось, а потому он начал с января 1872 года. Сохранилась любопытная рукопись — фрагмент подготовленного к печати дневника с 1 по 24 января в переводе на английский язык. Почерк принадлежит Маргерит, рукопись содержит небольшую авторскую правку. Этот текст был впоследствии опубликован в австралийском географическом журнале[842]

. Но работа по подготовке к печати дневников, по-видимому, не заладилась или, во всяком случае, крайне медленно подвигалась вперед, и путешественник снова занялся изысканиями в области антропологии, зоологии и других естественных наук. Пришлось в сентябре 1884 года обратиться к царю с просьбой «продлить дарованную мне годовую субсидию (400 фунтов) еще на один год, в течение которого я надеюсь прибыть в Петербург с готовыми для печати рукописями»[843]. Просьба Миклухо-Маклая была удовлетворена, но и в конце 1885 года работа над книгой все еще оставалась в самой начальной стадии.

Ряд обстоятельств сдерживал подготовку главного труда его жизни: хлопоты, связанные с женитьбой и устройством семейного очага, хроническая нехватка денег и болезни, в том числе медленно развивавшийся страшный недуг, не распознанный лечившими его врачами. Состояние его здоровья по временам было таково, что невозможно было даже задумываться о капитальных трудах, которые потребуют много месяцев упорной работы. К этим негативным факторам прибавился колониальный раздел Восточной Новой Гвинеи, глубоко потрясший путешественника и заставивший его мобилизовать свои интеллектуальные силы для защиты прав обитателей Берега Маклая. Однако дело не только в этих неблагоприятных для повседневной и систематической работы над книгой обстоятельствах, но и в творческой индивидуальности исследователя.