Микромемуары мудрого майора

И тут Андрей понял, в чём дело. Его фамилия была не столь распространена в России, как, например, Кузнецов или Васильев. В его городе, с населением в двести тысяч человек, был один однофамилец. Мама Андрея в советские времена дежурила от завода в качестве дружинника в участковом пункте милиции. И сотрудники милиции часто спрашивали её, не сестра ли она Владимиру Петровичу. Тот был начальником БХСС в милиции, но родственником ей не являлся. Как она ни объясняла, что фамилия у нее от мужа, и Владимира Петровича она не знает, все думали, что она просто стесняется. Андрей перед поступлением случайно узнал, что Владимир Петрович вышел на пенсию и занимает должность в Администрации. Эту информацию он и сообщил физрукам. О том, что родственником он Владимиру Петровичу не является, Андрей умолчал. Да его и не спрашивали, а на вопрос физруков, он ответил.

– Мы с ним в Афгане «срочку» служили, – сообщил один из физруков. – Будешь в увольнении, привет передавай.

– Хорошо, передам.

****

После зачисления в институт, предстоял ещё «курс молодого бойца» (КМБ). Очевидно, армейские традиции здесь тоже чтут, даже название новое не придумали. Андрей не привыкал к еде – после работы на комбайне летом 1993 и 94 годов (когда заработал за сезон аж миллион рублей), ел любую кашу, даже перловую. Конечно, в колхозе кашу варили вкуснее (поваром была тётя Люба), но и эта пища была съедобная. Хотя, качество институтской еды, оставляло желать лучшего, да и еды катастрофически не хватало, так как физические нагрузки были ежедневными, а порции лилипутскими.

На пятый день КМБ (прошло две недели с момента убытия Андрея из родного дома для поступления), был запланирован маршбросок, точнее, кросс в десять километров. По сравнению с армией, конечно, были значительные послабления – разрешили бежать в кроссовках, да и боевой выкладки (и вообще какой-либо нагрузки) не было. Но бежали согласно правилам, повзводно, то есть время финиша фиксировалось по последнему курсанту, пересёкшему условную финишную черту. Вот здесь и выяснилось, кто поступал сам, а кого «поступили». Были во взводе курсанты и с лишним весом, и доходяги. Троих пришлось нести на плечах, ибо немощные «мажоры» остались без поддержки «папиков» и на ногах не держались. Андрей никого не плечах не нёс, но тоже изрядно устал. Меньше, чем на кроссе в три км. при поступлении, но тоже вымотался.

Когда бегуны приплелись в столовую и расселись за столы, стали уплетать пшённую кашу. От кросса у Андрея жгло лёгкие, слюна была вязкой и тягучей. Есть кашу, да и вообще, что-либо, не хотелось, и он попивал приторно сладкий до тошноты чай, ковыряясь ложкой в тарелке с кашей. Здоровяк Тухтаров аппетита не потерял и отправлял кашу, ложку за ложкой, в рот. Андрей заметил в жёлтой пшеничной каше среди крупинок, чёрные точки в конце белых зёрен риса.

«Каша же пшённая в меню? Рис здесь откуда? Или это каша «Дружба?», – удивился он.

Это был не рис. Обычные червячки, похожие на те, что живут в сливах, яблоках, и прочих фруктах-ягодах. Видимо, в крупе живут похожие.

– Тухтар, нравится каша с мясом? – спросил он у соседа справа.

– Откуда здесь мясо? За пять дней в супе даже не видел, – резонно ответил гигант, не прерывая процесс поглощения подозрительной субстанции. Остальные за столом, впрочем, ели также с аппетитом. Только у Андрея его не было, а уж после увиденного, вряд ли появился бы.

– Подожди, не торопись, – удержал Андрей его руку с ложкой. И показал в своей тарелке червячков. У Тухтара были такие же. И у всех за столом. Да что там, у всех в столовой. Бачки-то с одним содержимым.

– Суки! Червями кормят! – возмутился Тухтар, стукнув по столу кулаком размером с голову Андрея. Стаканы с чаем подпрыгнули и упали на бок, выливая содержимое. С соседних столов на шум обернулись несколько курсантов.

– Я наелся, – сказал Андрей и перевернул тарелку с нетронутой кашей вверх дном на стол.

Так как он вчера был назначен командиром отделения, его примеру последовали и другие. Без приказа, просто тоже возмутились. «Раз командиру можно, мы тоже можем высказать свой протест». Кто-то выплевывал недожёванную кашу на пол, кого-то, из более впечатлительных, вырвало. На пол полетели кружки и тарелки (благо, все из пластика), покатились металлические чайники. Столы вмиг переместились вместе с лавками и заняли произвольные места в помещении столовой. Только потолок остался почти в том же состоянии, что и был до прихода курсантов. А белки, жиры и углеводы заняли всё остальное пространство. Срач устроили невероятный, шума тоже наделали много. Андрей был из простой семьи и поступал в институт сам, да и к еде любой привык, разве что без червей. А эти «папенькины» сынки горели праведным гневом – мол, такие деньжищи отвалили, чтобы поступить, а нас кормят хуже, чем свиней.

На шум прибежал майор, всех выстроил вдоль стены.

– Кто начал погром? – грозно вопрошал он, не надеясь особо, что выдадут виновника и зачинщика этих беспорядков.

– Это он, – указала какая-то жаба в прыщах на Андрея.